В следующую секунду на фиолетовую голову со страшным треском обрушился деревянный стул.
Одинцов вложил в этот удар всю ненависть, скопившуюся в его душе за последнюю неделю.
Наркоман, как подкошенный, рухнул на пол. Цвет его волос стремительно менялся, принимая алый оттенок
Виктора сбили с ног сразу три охранника, ринувшиеся из-за спины Женевьевы.
— A' cachot![26] — как удар хлыста, прозвучала её команда. Сеанс одновременной игры закончился.
* * *
Виктор, получив сильный толчок в спину, едва удержался на ногах, чтобы не упасть на холодный пол.
В карцере было темно.
В маленьком окошке вверху сквозь толстые прутья слабо мерцали звезды.
Одинцов на ощупь пробрался к нему и, повернувшись лицом к двери, осмотрелся. Постепенно его глаза привыкли к темноте, и он увидел, — вдоль правой стены находится что-то подобие деревянной койки. Он шагнул к ней и дернул, пытаясь придать горизонтальное положение.
Деревяшка не поддавалась.
Руки Виктора нащупали с краю что-то похожее на запор, и лишь после пятиминутной возни с ним койка с грохотом открылась на девяносто градусов.
Одинцов машинально надавил на неё вниз (проверить, держит ли), и только после этого устало прилег на тонкие деревянные бруски.
Он закинул руки за голову, приняв свою любимую позу, закрыл глаза. Стремительной лентой пронеслись события этого долгого дня. Виктор не чувствовал ни малейшей доли раскаяния за случившиеся в конце сеанса.
Наоборот, происшедшее словно добавило ему внутренней уверенности, даже самоуважения, и в душе не было той утренней тоски, которая резанула его при пробуждении.
Он был уже наслышан об условиях пребывания в карцере, и знал, что каждый заключенный должен быть внутренне готов к этому испытанию. Лёха как-то в один вечер рассказывал ему жуткие вещи из своего жизненного опыта по этой части.
— Здесь — просто курорт по сравнению с нашими тюрягами! — воскликнул он, видя в глазах Виктора тоску. — Не горюй, тебе недолго маяться!
— А чем отличаются наша тюрьма от французской? — спросил Одинцов.
— Ты что? — Лёха аж подпрыгнул. — Небо и земля! Главное — кормёжка и содержание в камерах! У нас часто сидят, как сельди в бочках, даже ночью спят по очереди. И кормят, чуть ли не отбросами. А здесь… Сокамерник сладко зажмурился, словно довольный кот и продолжил:
— Здесь лафа, работать много не заставляют, можешь на спортплощадке мячик погонять, книги даже читать дают.
— А меня, ты думаешь, что больше всего удивляет во французской тюрьме?
