было символом веры каждого козака:
И вже мени не честь, не подоба По риллях спотыкати,
Жовти сапчянци каляти,
Дороги сукни пылом набивати... *)
Теперь людям доснолитым, не шляхтичам и не козакам, предоставлялось делать
сравнение между тем временем, которое пред-
'*) Хлебопашество в жизни Козаков (пишет достойный оппонент костомаровских
изображений козачества в Смутное Время Московского Государства, г. Беляев)
являлось элементом развращающим, слишком оседлым, и потому пахать землю, сеять
хлеб, например у Донцов, строго воспрещаюсь: „а станут пахать, и того бить до смерти
и грабить4*, говорит одна войсковая грамота 1590 года по Хоперским и Медведицким
городам. („ Минин и Пожарский", стр. 207).
92
,
шествовало Хмельнитчине, и тем, когда „козацкая слава разлилась по всей
Украине*.
По свидетельству Самовидца, до бунта Хмельницкого, „поспольство во всем жили
обфито (изобильно): в збожах (хлебах), в бидлах (скоте), в пасекахъ*; досадовали их
только не привычные для украинцев „вымыслы великие от старо стов и от их
наместников и Жидов. Бо сами державця на Украине не мешкали (не жили), тилько
уряд держали, и так о кривдах людей посполитых мало знали, альбо, любо (хоть) и
знали, только, заслеплени будучи подарками от (панских) старост и Жидов
арендарей, .же (что) того не могли узнати, же (что) их салом по их же шкуре и мажут: з
их подданных выдравши, оным даруют, щб и самому пану вольно бы узяти у своего
подданного, и не так бы жаловал подданный его. А то леда (какая-нибудь) шевлюга
(шваль), леда (какой-нибудь) Жид богатится, по килько цугов коней справляет,
вымышляючи чинши великие, поволовщины, дуды, осып, мерочки сухие, з жорнов
плату и иное, отниманье фольварков, хуторов,— що натрафили на человека одного, у
которого отняли пасеку, которая всей Земле Польской начинила беды*...
По свидетельству же всех современных документов, в эпоху Хмельницкого
свирепствовала ужасающая нищета в той массе, которая, увлекшись козацким
промыслом, помогла козакам отделить на свой пай сытный кусок хлеба на счет старост,
державцеви арендаторов Жидов, а сверх нищеты свирепствовал козацкий произвол, без
всякой апелляции. В тех же местах, где козаки не сидели на шее у донаторов и
гречкосеев (названия у них презрительные), — в тех местах свободно разгуливали
татарские загоны. Козаки перебили или предали Татарам панов, которые набирали
бывало из своих сел охотников догонитвы за хищниками; вооружали их на
собственный счет, водили в „неведомыя* поля по примеру древнего князя Игоря, и
