против опаснейшего из врагов отечества—предателя, бунтовщика и поджигателя Хмеля
—вселял безграничную к себе преданность в благородные сердца, которых, увы! всегда
и везде бывало мало.
' Пока не прибыл он к Збаражу, в генеральном лагере происходила сумятица,
подобная сеймовой польской, или нашей вечевой древнерусской: гетманы не ладили
между собой; жолнеры не повиновались гетманам; войска, способного к бою, осталось
всего 6,000. Но когда к этому войску прибавилось 3.000 панских дружин под командою
любимца полководца, все вдруг переменилось. Забывая о сейме и короле,
восторженные жолнеры, по вдохновению минуты, провозгласили князя Вишневецкого
главнокомандующим. Увлеклись порывом благородного чувства и региментари:
отвергнутому королем гетману была предложена булава; а войско, еще недавно
разбегавшееся из-за недоплаченного жолда, вызвалось служить ему две четверти
бесплатно. Но Вишневецкий булавы не принял, и скромно стал в ряду полковников;
Эта немая демонстрация против короля соединила с ним еще теснее все сердца.
Збаражское войско видело
т. ии.
2
10
в нем своего главнокомандующего; его советы принимались, как повеления;
нарушить его план действия боялся каждый.
Теперь в генеральном лагере насчитывали 15.000 людей; но пехоты у панов было
только 2.000. Всадники были готовы и на пешую службу под начальством
Вишневецкого. Красноречиво было простое слово его, когда он, объезжая полки,
требовал безусловного повиновения, точно импровизированный император, и
вспоминал о Пилявцах, где все дело было погублено от неурядицы.
Его требование было голосом каждого разумного сердца: ему внимали, как
поэту боевого стоянья.
Неприятель приближался медленно, с бесчисленными толпами соблазненной и
запуганной черни, с бесчисленными толпами крымских, ногайских и других
наездников. Некоторые козацкие полки состояли из 20.000 душ. Татарами
предводительствовал сам хан, Ислам-Гирей, который „правил своим конем хорошо", у
которого „между ним и неверными была только сабля", как заявлял он Туркам при
своем воцарении, и который готов был обманывать своих союзников так точно, как и
неприятелей".
Окрестные мужики не были соблазнены добычею и запуганы козакотатарским
террором, а потому, в числе 6.000, ушли к мещанам в Збараж, под защиту панского
войска.
Положение приютившихся под Збаражем панов было безнадежнее того, в каком
находился Царь Наливай под Лубнами. Ояи сознавали вполне, чт5 им грозит, но
решились, как бы в искупление пилявецкого бегства—или остановить козакотатарские
