„каждый из их милостей, „как был, так и останется". В противном случае" (прибавлял
он ехидно) „надобно бояться, чтобы малая искра не сделала великого пожара (parva
scintilla magnum excitat incendium), так как до нас доходят разные вести, что польское
войско готовится приблизиться к нашим краям, а это было бы противно воле его
королевской милости и нарушило бы пункты". Он „униженно" повторял свою просьбу,
чтобы паны не воспрещали тем, кто принадлежит к Запорожскому Войску, продавать
все добро свое (wszystkie dobra) и выходить в Украину. Он убеждал, чтоб обыватели
Киевского воеводства благоволили быть терпеливыми, и чтобы польское войско не
приближалось к „здешним краямъ".
С своей стороны Выговский, от 9 октября, уведомил Киселя из Чигирина, что
посодействовал слуге его, Сосницкому, ехать в заднепровские имения; „а к черкасскому
полковнику" (заметил он), „хоть и близко, я знал, что ото будет трудно. *) Отложимъ
!) Врат Адама Киселя, Юрий, был черкасский староста, следовательно, совместник
полковника по доходам.
72
.
до ревизии (где королевские имущества и где шляхетские) и до устройства войска.
После ревизии, все тотчас должны будут поклониться вашим милостям. Этого желает и
сам пан гетман (и sano JMP. Hetman przycliylnym jest)“.
По многим причинам Малороссию было возможно покорить оружием, но не было
никакой возможности слить в неразделимое тело с Польшею и подчинить навсегда
панам, которые, в глазах церковной интеллигенции Малоруссов, сделались Ляхами, и
были ими действительно, если не по церковному обряду, то по воззрению на
малорусскую церковь и по обычаю. Киседь считал свою миротворную миссию делом
практическим; но собственный ответ его на письмо Хмельницкого показывает, что его
практичность основывалась на мечтательности. Этого письма Кисель ждал с великим
нетерпением, но оно пришло к нему только 20 октября. Не получая никакого известия,
он обходился осторожно с поспольством, которое Зборовскими пактами было
освобождено от панского присуда только по Коростшпев, но бушевало всюду по-
старому. Чтобы раздраженная шляхта не дала козаковатой черни какого-либо повода к
замешательству, он принужден был, с общим горем и сумалением королевского
достоинства, отправить сеймик под открытым небом, над рекой Случью, между
Звяглем и Несолонью, терпя крайния неудобства со всеми сеймикующими. „Вед
своеволие-— вечный враг мира (swawola pokojowi na wilki nie zyczliwa)“
философствовал Иисус Навин шляхетского Израиля в виду обетованной земли, и
