Хмель на свопх — под Львовом. Оба счастливые и милосердые по милости Божией
злодея, произнеся жестокий приговор, не смягчали его ничем. Только перед началом
совещаний послал визирь козакамь приказ — прекратить приступы, а Татарамъ—
съехать с ноля. Соѵласясь в принципе на все требования хана, Осеолпнский съехался с
визирем в поле на другой день утром для определения подробностей.
Из условий пощады самым тяжким и унизительным для себя пунктом Поляки
находили тот, в котором король обязался платить ежегодно хану гарачь; мы находим
беспримерно унизительным не только для панов, но и для самих Козаков тот, по
которому хану предоставлялось право—на возвратпом пути воевать огнем и мечем
польские владения вправо и влево. Так думают и благородные польские умы нашего
времени.
„Трудно сказать* (пишет доктор Кубаля), „какого рода была необходимость,
принудившая панов к согласию предать неприятельскому огню и мечу беззащитный
край. Но если можно было окупиться, если можно было тот ясыр и добычу, на которые
рассчитывали Татары, исчислить и заменить деньгами, но этого не сделали, а торговали
человеческою кровью, то король и его советники достойны смертельного презрения
(kiol i jego dor лису zasiazyli па smierfelna pogarde)".
Архидиакон иерусалимского патриарха, проезжавший по следам яеырившей Орды,
говорит, что король, вместо денег, отдал ей на расхват семьдесят городов и сел. То же
самое число показывает козацкий лекарь, Литвин Лукашка, прибавляя, что и
провожавшие Татар козаки грабили в тех городах своих единоверцев мещан. Того мало:
лекарь Лукашка рассказывает, что Хмельницкий сперва ссорился с татарскою чернью
за неправильность козакотатарекого дувана, но что потом он послал с нею своих
полковников, которые, являясь вместе с Татарами под видом закупки еъестных
припасов, отпирали города притаившейся Орде, и что Татары хватали в полон даже
свопх проводников и сограбителей.
ИИо рассказу путивлща Петра Литвинова, гостившего у Хмельницкого под
Збаражем и возвращавшагося с ним из Волыни, этими полковниками были Небаба и
Нечай. „И назад де идучи" (доносил царским воеводам гость Козацкого Батька), „те
Крымские Татарова взяли взятьем литовских (то есть малорусских) городовъ
.
47
с тридцать, и тех городов в уезде уездных людей всех побили и в полон поймали".
Избиение объясняет он далее следующими словами: „...иду чи назад в Крым
(Татары) литовские городы на Волыни и на Подолье (повоевали) и у Коломы, где соль
варят, полон многой поймали ж, да и Белорусцов (киевских) и Черкас многих поймали
