что это на меня клевещут, то благоволите, ваша королевская милость, по своему
,
45
панскому благоволению, взвесить своим высоким и милосердым рассудком и
милостиво выслушать тех данов, которых множество там при особе вашей королевской
милости, как они засудили меня безвинно, и какое зло испытал я от их милостей панов
державцев украинских. Не от гордости, а от великих бед моих, будучи изгнанником из
собственной отчизны моей и из убогих добр моих, по-неволе должен был я приникнуть
(przygarngc щ) и упасть к ногам великого царя его милости крымского, чтоб он привел
меня к милостивому благоволению вашей королевской милости, моего милостивого
пана. Хотя так оно должно было сделаться, что за виновных и невинные души должны
были отвечать, но, пускай судит Господь Бог, кто тому причиною*...
Не вполне надеясь на успех своего смиренства, Хмельницкий воспользовался
настоящим случаем, чтобы заподозрить короля перед его республикой, если не в
готовности, то в возможности опереться на Козаков. Иезуитское послание свое
заключил он следующими словами:
„Хорошо знаю, что, по благоволению вашей королевской милости, я был бы
оставлен невредимым; но, знаю о том, что паны державцы украинные вашей
королевской милости мало в чем обращают внимание на вашу королевскую милость, и
каждый из них сам себя называет королем, уверен, что не только не стали бы терпеть
меня в панстве вашей королевской милости, но и душу мою тотчас возьмут. Ведь и с
Войском Запорожским всегда, и в начале счастливого избрания вашей королевской
милости на это панство, очень о том старался, и теперь того желаю, чтоб вы были
могущественнейшим паном в Польской Короне, нежели святой памяти отец и брат
вашей королевской милости. Поэтому, не веря ничему (в толках), что вы—невольник
Речи Посполитой, я буду держаться того пана, который милостиво, по Божию
милосердию, держит меня под своей опекой*.
Безстыдное письмо убийцы Смяровского и нескольких посланцев Адама Киселя
показалось отвратительным даже и тому, кто выдал особу, рисковавшую собой для его
освобождения из французской тюрьмы. Письменного ответа на него не последовало, а
хану отписали, что король готов прислать канцлера на назначенное место.
Перед заходом солнца стража донесла, что визирь выехал в поле и ждет канцлера.
Канцлер отправился к нему в 60 лошадей. Ему сопутствовали киевский воевода, Адам
Кисель, и литовский подканцлер, Лев Казимир Сопига.
46
,
Милосердый хан стоял на своих условиях так твердо под Зборовым, как плакавший
