великий наплыв завоевательных варваров, ни великая революция религии и философии
не остановили в их наследственном стремлении к порабощению вселенной. Поляк,
пожалуй, покорялся своим латинским пастырям, когда они твердили ему о
пожертвовании имуществом на „увеличение хвалы Господней*, или накладывали на
него покаянное искупление. Но ясная, созданная для тихого счастья, душа его с трудом
поддавалась шепоту фанатизма, который насилование чужой совести представлял
наибольшею заслугой перед Богом. Только при королевском дворе иногда существовала
ненасытимая владычеством римская факция. Только темные креатуры влиятельных
римских проходимцев труждались в Польше по примеру тех, которые, тесня до самого
края свободу мысли и совести, довели Европу до многолетних войн под знаменами
веры. Но ни одного громкого польского имени не вписала история в число ьождей
иоработительной политики папы, ни один гениальный Поляк в XV, XVI п XVII веках
де подал голоса за религиозную нетерпимость. Ляха, достойнаго
12
.
стоять в ряду героев человечности, можно было запутать в политические мрежи
Римской Курии, но он тотчас возвращался к своим природным чувствам, лишь только
эти мрежи рвались от собственной своей ловитвы. бесхитростный Славянин, любитель
домашних забот и мирной жизни, привязанный к своему уголку, к своему родному
полю, он редко покидал наследственный плуг для боевой жизни. Но и воюя с соседями,
не чуждался Поляк дружеских связей с ними, по старопольскому обычаю. Таковы были
его войны с Немцами, Литвою, Москвою и даже с Турками. Наша завзятая Русь не
вселяла в польскую душу непримиримой вражды и тогда, когда воспитала на своем
диком лоне таких рыцарей, которые знали одну только форму и одну только цель
борьбы—истребление Ляхвы „до ноги*. Благоволение к иностранцам было слабостью
и блажью у польской шляхты, а шляхетское чувство свободы развилось у Поляка до
такого великодушие, что, будучи сам искренним католиком, нередко стоял он грудью за
иноверцев, которых католики теснили во имя своей церкви.
В XVI столетии, до Люблинской гражданской унии, коренные Поляки не имели
права приобретать землю в Литовской Руси. Но часто случалось, что польский
пришлец женился на маетной Русинке, и этим способом делался землевладельцем
среди туземцев. Такие люди, воспитанные в католичестве, не только не завоевывали у
нас ничего для своей церкви, но и сами крестили детей своих у русских наших попов,
делая таким образом свой польский род православным. Здесь, как мы видим,
