фамильной политики с панамиРусичами,—напротив, оно им повредило. Польша
потому и не устояла на русской почве, что разлучила наших малорусских панов с
малорусским простонародьем, — разлучила просвещенных представителей нации с
темною массою нации.
Главным двигателем несчастного для обеих сторон единения наших панов с панами
Ляхами была завоевательная политика римской церкви.
Папские нунции, или духовные послы, резидуя один за другим в Польше при
королевском дворе, постоянно заботились о том, как бы в польско-литовской Руси
водворить латинство. Но в течение трех столетий, от Владислава Ягайла до Сигизмунда
Вазы, ревнители католичества обратили в свою веру одних наших магнатов с их
служилою шляхтою, и то далеко не всех. низшие классы в Малороссии были как-то
недоступны для латинской проповеди, кроме тех виленских, ЛЬВОВСКИХ и
люблинских мещан, которые перенимали от шляхты панские обычаи и поддавались
внушениям вельможных людей ради своих торговых интересов *).
*) 0 городельском декрете 1413 года, воспрещавшем православным занимать
высшие государственные и общественные должности и о последствиях этого декрета
не для чего распространяться, так как он оставался мертвою буквою уже и при
Казимире Ягайловнче.
.
9
Такую медленность в работе, которою только и дышала Римская Курия, объясняют
нам, вопервых, известные политические действия московского самодержца Иоанна III,
относительно Литвы Польши, а вовторых, два страшные для папистов явления в
Западной Европе.
С начала XV столетия Чехи провозгласили свободу религиозной совести устами
Гуса, а с начала ХѴИ-го—Немцы обновили науку чешских гуситов от имени Лютера.
Хотя паписты сожгли Гуса живым, а последователей его науки придавили военною
силою, но высказанная Гусом всенародно правда не переставала обнаруживать
неправду римской церкви, и пробралась из ученой Германии даже в сравнительно
невежественную Польшу. Опасно стало тогда римским агентам возбуждать против себя
негодование русских людей в Польше: боялись поддержать этим гуситскую проповедь
в среде самих католиков. Поэтому все принуждения, прикрытые королевским и
державным панским правом, были отложены до удобнейшего времени. Распространяли
католичество только домашнею проповедью, заохочивая можновладников к иноверству
королевскими милостями. То же самое должны были делать и после того, когда
чешское свободомыслие обновили немецкие богословы. Перестали делать покушения
на церковные имущества православников; боялись утратить приобретения и
