шляхетского правительства субсидии для приведения Киева в оборонительное
положение. Козаки, под предводительством своего войскового писаря, Гренковича,
вломились в киевский замок, с тем чтобы овладеть приписанными к замку
имуществами. К числу таких имуществ, как хозяйственная единица, принадлежал
Межигорский монастырь. В качестве завоевателей, козаки не уважили ни
православного монашества, ни самой церкви. Под предлогом, что в монастыре
скрывается какой-то вор, обокравший Гренковича, козаки связали игумена и избили до
кровавых ран. Межигорским игуменом был то время Иосиф Вобрикович-Шшоть,
известный в последствии борьбою против церковной унии, в сане Мстиславского
епископа. Возный генерал Киевского воеводства, составивший судебный акт о
козацком разбое, писал в нем, что козаки, „змучивши и змордовавши игумена",
кинулись по монастырским коморам, а потом, „впадши до церкви, яко одни Татарове",
разбили ларец с монастырскими деньгами и документами на монастырские имущества,
деньги забрали, а документы уиичтожили. Особенно издевались они, по
произведенному возным генералом следствию, над королевскими грамотами; отрывали
„вислыя" печати, рвали пергамент в куски, бросали в грязь и топтали ногами.
Таково было начало козацких бунтов, которые наши историки представляют
войною за веру.
Глава III.
Свобода веры и совести в козачестве.—Первая козако-нанская усобица.—Три
характеристические черты козацких бунтов. — Католический бискуп в качестве
примирителя Козаков с Киевом.—Признаки разложения Польши.—Вторая козако-
иаиская усобица.
Ни запорожским дикарям, сделанным отчасти ручными, ни замковым жолнерам,
дичавшим на киевском пустынном пограничье, не было дела до религиозной стороны
монастырей, находившихся в их распоряжении и „подаваньи“ (jus patronatus). Даже
киевские мещане, люди оседлые, домовитые и естественно расположенные больше
Козаков и жолнеров к благочестию, относились к местным святилищам не лучше, как
воевода киевский к укреплениям. По свидетельству киевского католического епископа
в начале царствования Сигизмунда III, начальники киевского гарнизона держали в
католической замковой капличке своих лошадей, а киевские мещане запирали скот в
развалинах Софийской церкви, и ни сам князь Острожский, ни его православный
подвоеводий, князь Вороницкий, не хотели ничего знать о подобных бесчинствах,
возмущавших душу просвещенного бискупа. Но в козацких нападениях на
православные монастыри, в козацких разбоях по городам и селам, принадлежавшим
