а нескольким дедичам. Тут иезуиты, илп их орудия, местные ксендзы, старались
обратить в русскую веру тех патронов, чьи предки больше других участвовали в
фундаций, а успевши в этом, подавали их руками королю просьбу, и король, „снисходя
к благочестивому же-
3
18
ОТПАДЕНИЯ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ.
данию достойнейших представителей веры", отдавал церковь или монастырь с их
имуществами под власть католического бискупа.
Это была старинная, еще доиезуитская практика римской пропаганды. Иезуиты
только обновили и подкрепили крестовые походы своего папы против Руси, которые
остановили было чешские и немецкие нововерцы. Но они не делали ничего
крикливого, слишком уже громко вопиющего и кровавого. Наибольшее насилие,
которое дозволяли себе эти апостолы Христова наместника, заключалось в
науськиваньи школьников и поджиганьи городских „гультаевъ" к поруганию
иноверного духовества, к осмеянию иноверных процессий и обрядов, к грабежу
„еретическихъ" и „схизматическихъ" святилищ. Но то были случаи особенные. Они
шли в тон с обычным в те времена буйством не только между двумя враждебными
верами, но и между единоверцами. Вообще, дело иезуитской проповеди велось так
тихо, и вожаки церковного завоевания держали себя так миролюбиво, что на
поверхностный взгляд казалось, будто в Польше нет никакого наступания на
малорусскую церковь, и как будто польская Русь католичится сама собою.
Что касается Сигизмунда III, то он всего больше помогал иезутской работе тем, что
панам некатоликам не давал, за редкими исключениями, никаких дигнитарств, которых
у него в руках, вместе с церковными бенефициями, было больше двадцати тысяч. Как
ни ограничили паны королевскую власть в своей Речи Посполитой; по это был
двигатель могущественный: ибо русскопольские магпаты, говоря о них вообще, без
королевских милостей, не могли обставлять свои дома так, как того требовала политика
их общественности. Королевские наперсники, клерикалы, рассчитывали тут
безошибочно. Сигизмунд Ваза, заставши в числе литовских, то есть малорусских,
сенаторов только двух или трех католиков, под конец своего царствования имел
удовольствие видеть, что все сенаторские „лавицы" занимали там католики, кроме двух
или трех мест, на которых сидели иноверцы. То же самое надобно разуметь и о прочих
дигнитарствах.
Таким образом наши малорусские дома, посредством перемены веры,
превращались в польские; право наследственного патроната, вместо православного
духовенства, распространяли они на католическое; оставляя ветхия церкви без
