Товарищи (braciszki) Иисуса, „ангелы и духи* Христова наместника, иезуиты
приспособлялись ко всякому порядку и беспорядку панской жизни. Они дружились
одинаково и с самыми веселыми, и с самыми мрачными характерами. Даже там, где
иезуиты открыто презирали, не отказывался он от своей преданности магнату.
Прикрываясь личиною христианского смирения, терпел товарищ Иисуса сарказмы
знатных и незнатных лю-
ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ИИОЛЬШИ.
17
дей, лишь бы не лишиться своего места между панскими собеседниками. Когда же
притворная покорность не останавливала иного ярого последователя Лютера, Кальвина
и самого Ария, иезуит лучше всех умел принять на себя спокойный вид умственного
превосходства. Перед глазами у отцов кощунников, смиренные и вместе высокомерные
тунеядцы приобретали себе почитателей между их детьми. Знали они, как бьется
неопытное сердце, когда перед ним оскорбляют высокую добродетель вместе с
глубокою ученостью, и тайно от света уловляли впечатлительные души не только в
полуграмотных православных семьях, но и в протестантских, вооруженных
заграничным просвещением.
Иезуиты рассчитывали разом и на высшие и на низшие свойства человеческой
природы. К строгости христианских правил присоединяли они яко бы христианскую
снисходительность к слабостям ближнего. Они налагали на молодых своих питомцев
иго слепого послушания высшим веленьям церкви, и услаждали это иго потачками
тайным удовольствиям. С лицемерною кротостию мудрости разрешали они своих
юных друзей не только .от старопольского целомудрия, но и от рыцарской честности.
Этим путем дальновидные наставники входили в тесные с ними связи, делались их
товарищами в предосудительных поступках, их руководителями на поприще житейской
политики, и навсегда обеспечивали себя помощниками в клерикальных интригах.
Если этим способом удавалось иезуитам привлечь на лоно римской церкви
наследника древнего русского дома, то под их дружеским руководством, он радел этой
церкви в своих маетностях так точно, как Сигизмунд Ваза—в своих королевщииах.
Плененный в послушание спасающей веры, вельможный пан естественно подавал
духовные хлебы своего патроната или римским католикам, или таким православным
людям, которые не были способны поддерживать нашу церковь, папротив, своим
беспутством помогали разорять ее.
Низшая шляхта, папские мещане и мужики, кто добровольно, а кто и по
принуждению, приставали к вере своего пана. Бывали такия парафий и архимаидрии, в
которых иаследствеипое ктиторство, именуемое патронатом, принадлежало не одному,
