в католические, он объявил панам полочанам, что отречется от права подаванья, если
они документами докажут, что церкви или монастыри основаны й уфундованы их
предками. Сигизмунд орудовал подаваньем духовного хлеба, не обращая внимания и на
самые документы, а так как фундушевые записи погибали в домашних усобицах,
пожарах и т. п., то иезуиты пользовались такими случаями, подобно судебным
кляузникам,—изобретали казусы к тяжбам, подучивали латинцев к захвату церковных
имуществъ
16
.
и, имея на своей стороне короля с его грамотами, умножали имущества
католической церкви на счет православной.
Да и без казуистики, без передачи достояния малорусской церкви в руки
служителей польской, Сигизмунд III подрывал весьма чувствительно „древнее русское
благочестие*, как величали мы свою веру относительно протестантов с одной стороны
и папистов с другой. Титулуясь верховным подавателем духовных столиц и хлебов, он
весьма часто раздавал православные владычества и архимандрии людям светским; а
эти люди, принявши духовный сан, жили в монастырях панами и смотрели на
подвластных попов и чернецов так, как смотрел мытник на мытницу, торговец на
„крамную комору*, арендатор на аренду.
Под патронатом чужеземных королей церковь наша теряла свое достоинство со
времен Ягайла. В царствование Сигизмунда III подавание духовных столиц и хлебов
рукою подкупною и иезуитски лукавою довело ее до последнего упадка. На
апостольских седалищах восседали в ней не только книжники и фарисеи, но даже
неграмотные мытари и грешники.
Между тем энергические строители единой, как говорили паписты, спасающей,
истинно вселенской церкви, иезуиты, втирались в наши панские дома в виде врачей,
юристов, наставников молодежи и приятных собеседников. Не любя никого вне
интересов католичества, и не видя ничего достойного уважения ни в какой вере, кроме
римской, эти религиозные пройдохи умели внушать к себе привязанность и уважение
даже в таких малорусских кружках, которые называли римского папу антихристом.
Появились они в русских провинциях Польши, как уже ска. зано, вслед за тем, когда
Лютерова и Кальвинова наука веры, пу'тем шляхетской вольности, пришла к нам из
Германии вместе с молодыми людьми, которые искали за-Границею не только самого
просвещения, но и искусства общежития. Иезуиты были не что иное, как отлично
дисциплинированные фаланги, которые папа посылал в Польшу вытеснять церковное
вольнодумство из его позиций и учить общество католической нравственности.
