«Самое неприятное начинается к ночи, — записал я в своем дневнике, — ибо через каждые 30–40 минут надо подбрасывать чурки в печку. Тут уж не поспишь. Все же я заставил себя уснуть (нельзя же не спать двое с лишним суток подряд). Два раза по два часа. Правда, после этих перерывов в избе становилось холодно, почти как за дверью. Короче, не сон, а сплошное мучение и нервотрепка. За нервы я боюсь, ибо они не выдержат столь длительного перенапряжения».
3 февраля, невзирая на ветер и мороз, пошел к себе. Естественно, нагрузился и продуктами. Оделся тепло, даже чересчур, потому что в дороге вспотел. Пятнадцатикилограммовый рюкзак измотал меня вконец (хотя в прошлый переход он был и тяжелее).
Только добравшись до своего зимовья, я облегченно вздохнул. Лишь здесь я могу отдыхать и физически и морально. Слава богу, убежал из этой проклятой базы. Еще двое суток таких испытаний и я не знаю, что бы со мной было. Как важно иметь надежное и теплое зимовье!
Дорого же мне обошлось желание полакомиться привезенными деликатесами!
Да, испытания мои, начавшиеся еще в прошлом году, не прекращаются. По-прежнему мне приходится бороться либо с холодом, либо с голодом, а то и с тем и с другим одновременно.
Ну и сезончик!
Трудяга Мальчик находит соболя
Погода изменилась лишь к 7 февраля. На базе к тому времени я успел бы отдать концы. В своей же избе блаженствовал, отходя от очередной душевной травмы. Мальчик тоже не терял времени даром. Дело в том, что возможность ходить по целине обернулась для него плачевно: он буквально наголо сбрил острым снегом шерсть со своих лап. И оголившаяся красная кожа уже кровоточила от постоянных ран. Но оставаться дома, чтоб дать отдохнуть лапам, он наотрез отказывался, принимая мои соболезнования за наказание. Поэтому я рад был случай переждать морозы, за время которых Мальчик интенсивно отращивал щетину на своих лапках и зализывал раны.
Разумеется, за три дня отрастить волосы он не успел и ушел в очередной обход, образно говоря, босиком. Но, судя по радостному виду, с каким он собирался на охоту, последнее обстоятельство его ничуть не беспокоило. Похоже, отлеживание в избе на него лишь нагоняло хандру. Вот неуемная натура. Кстати, о натуре. В деревне я наконец выяснил, почему Мальчик такой маленький. Все разрешилось просто. Мальчик оказался помесью чистопородной карело-финской лайки с местным «дворянином». Его мать живет тоже в Верхнеимбатском и имеет даже медаль за породность. Вот откуда у него и злобность, и выносливость, и другие прекрасные охотничьи данные. Но братьев Мальчика я почему-то в деревне не встречал. Вероятно, это объясняется тем, что местные охотники ценят крупных, длинноногих собак, а посему пометы карело-финской лайки по причине отсутствия спроса уничтожаются. А напрасно.
