В Венёве Истому Пашкова знали как человека смелого и неглупого. Когда набиралось дворянское войско, стал он в нем сотником. Отряд его одним из первых взял сторону Шаховского.
И верно, слуга разыскал Истому у пушкарей. Четыре медные пушки были наведены на голый холм.
— Тебе чего? — недовольно спросил Пашков у подбежавшего к нему человека.
— Воевода велел сказать… чтоб ты, господин… — Захар никак не мог отдышаться, — шел до него немедля.
— Успеется, — Пашков повернулся к пушкарям. — Зарядили? — Ему хотелось, чтобы из пушек стрельнули при нем. От новых стволов можно было ждать всего. Что с ними станется после первого залпа, никто не ведал. Случалось, разрывались пушки. Поэтому и смотрел сейчас Пашков лично, сколько пороху пушкари кладут да как заряд забивают.
— Пали! — приказал он.
Одна за другой грянули три пушки. Четвертая взорвалась. Пушкари, что были позади, чудом остались живы. Но без крови не обошлось. Отлетевший кусок ствола ударил Захара, который, любопытствуя, тоже подошел к пушке.
— Поделом, — сказал Истома, глянув на несчастного, лежавшего с перебитыми ногами. Повернулся и ушел.
Воевода принял его сразу.
— Садись, — сказал князь и кивнул на скамью. — Ты палил?
— Я. Из четырех пушек одна негожая оказалась.
— И то ладно. У меня к тебе разговор есть, — произнес Шаховской и умолк, что-то обдумывая.
Истома ждал, потом как бы невзначай проговорил:
— Слугу твоего зашибли.
— Как? — оторвался от своих мыслей Шаховской.
— Дурень был, вот и поплатился.
— Захар?.. Толковый слуга. Служил исправно.
— В другой раз нос не сунет, куда не надобно. — Истома шевельнул мохнатыми бровями. — Пушку-то разнесло.
— Ты сам поосторожней будь, — опасливо взглянул Шаховской. — Слуга — черт с ним, а тебя подле сердца держу.
— Спасибо за приязнь. В нашем деле, вишь, пушку не испытать что коня не объездить. Да полно, князь, обо мне говорить. Зачем звал?
— Час настал. Пора, Пашков, идти тебе на Москву.
— На Москву? — удивился Истома. — У нас войско тысяч на десять наберется. Куда против Шуйского? Себе погибель найдем. Подкопить бы силы, князь.
— Десять тысяч. — Шаховской заходил по комнате. — Но войско-то у тебя отборное, дворянское. Да еще казаки, служилые люди[10]. А ежели повернем на Шуйского чернь — мужиков да холопов? Поразмысли, Истома, сколь великая сила будет.
— Нешто смердам с нами по пути, Григорий Петрович? На аркане тащить — надежно ли такое войско?
Шаховской остановился у открытого окна, посмотрел на двор. Конюхи чистили лошадей.
