Потом, уже в Путивле, Шаховской дал ему государственную печать. Князь похитил ее из царева дворца, пока толпа расправлялась с самозванцем. «Бери, — сказал князь. — С нею в тебя поверят. На то ты и государь Димитрий Иоаннович, что имеешь такую печать».
* * *
Ну как не быть веселым: до русской земли рукой подать. Вернулся! Только уж не беглым холопом, а вольным человеком. И не просто вольным, что гуляет по степи с казаками, но большим воеводой. Вот она, грамота государева с печатью — попробуй кто усомниться. Да и без той грамоты чем он не воевода: вон сколько людей влилось в его отряды. Иваном Исаевичем величают, а ближние други, с которыми прошел он через тридевять земель, зовут батькой.
Как узнали в северных да польских[9] городах, что на престол сел Шуйский, встревожились. Не отнимут ли, что было получено при Димитрии? Ведь он и землей кое-кого из дворян пожаловал, и низы от податей на десять лет освободил.
По всему югу пошли волнения. Тех воевод, что стояли за Шуйского, мужики поубивали. Так было в Путивле, в Белгороде, в Борисове, в Осколе.
Послать Шаховского в Путивль было все равно что щуку бросить в реку. Поздно понял это Василий Шуйский.
Прибыв в восставший город, Шаховской заявил народу:
— Царь Димитрий жив и живет в прикрытии. Потому как убить его хотят изменники-бояре.
Кипел, бурлил Путивль, а тут еще — не в добрый для себя час — явились из Москвы люди Шуйского, потребовали, чтобы город присягнул новому царю на верность.
Выслушал их воевода, потом пожелал узнать:
— Сколько дней от Москвы добирались?
— Три дня.
— Спешили, — заметил Шаховской.
— Как не спешить.
— Ничего, — Шаховской приподнялся. — Теперь отдохнете. — И приказал челяди: — Отвести в темницу.
— Как?! — Люди Шуйского взялись за сабли, но их схватили, поволокли к двери. — Да сам государь Василий Иваныч… — кричали они, вырываясь.
— Стойте! — повелел воевода. Он приблизился к царевым посланцам, которых держали за руки. — Государем нашим был и есть Димитрий Иоаннович, понятно?
Схваченные молчали.
— Всыпать плетей, чтоб дошло, — сказал Шаховской и вернулся к столу.
Отведав кнута, посланники Шуйского были брошены в темницу.
Князь Григорий Шаховской времени не терял. Еще не успели замкнуть пленников, как он отдал распоряжение: по всему уезду провести присягу на верность царю Димитрию. Вслед за тем велел позвать Истому Пашкова.
— Да шевелись, Захар, — сказал он слуге. — Сперва беги к пушкарям. Им новые пушки доставили. Небось подле них Истома: хотел посмотреть.
