Мы навернули круг по району, но наши поиски не увенчались успехом. Утро на то и утро, чтобы спать. По крайней мере, у нормальных людей.
Передвигать тело в пространстве становилось все сложней. Я чувствовал свинец в ногах, свинец же был в голове. К тому же ощутимо болело в паху: во время ночного секса с очередной подругой я, кажется, порвал уздечку. Этого только не хватало в довершение всех моих бед.
Позади здания местного Дома Культуры на ступеньках сидел китаец и читал книгу. Неподалеку находилась общага, куда селили студентов из Поднебесной и откуда, видимо, и происходил одинокий азиат. Что его подвигло выползти на улицу в такой ранний час оставалось загадкой. Уж не похмелье точно.
Я видел лица Доктора и Ботаника: в них читалось – дохлый вариант. Но на безрыбье, как говорится… Отбросив сомнения в конечном успехе, я двинулся к китайцу. Доктор с Ботаником предусмотрительно остались стоять в стороне. Тоже мне… войны с узкоглазыми боятся что ли?
– Привет, – крикнул я, когда до китайца оставалось лишь пару шагов. Он оторвался от книги и поднял глаза на меня. В них читалось явное непонимание происходящего.
– Хэллоу, – повторил я попытку завязать диалог, перейдя на английский.
– Хэллоу, – робко ответил китаец, осторожно поглядывая на стоящих поодаль Доктора и Ботаника. Испугался по ходу.
Стараясь разрядить обстановку, я сразу перешел к действию:
– Май нэйм из Лёха, ай эм рашен мэн, – выдавил я из себя. Вот из ё нэйм?
Китаец растерянно моргал.
– Вот из ё нэйм? – повторил я, немного повысив голос.
Китаец вздрогнул, словно очнулся от глубокого сна, и тихо пробормотал на ломаном русском:
– Я Витя.
Витя, значит. Видимо, всех китайцев перед поездкой во владения северного соседа учат отвечать подобным образом. Уж на Витю, по крайней мере, он точно не был похож. Ну да ладно, Витя – так Витя…
– Витя, ай лайк ту дринк, – продолжал я, пытаясь взять потомка Лао Цзы нахрапом, – бат ай хэв ноу мани. – Я перевел дух, вспомнил еще пару английских слов, – кэн ю гив ми сам мани? Тридцатник фор экзампл…
Китаец обалдело смотрел на меня. Наверное, действительно испугался.
– Тридцатник, – повторил я, – фёти раблс. Тридцать рублей, короче.
Китаец продолжал таращиться. Я боялся, что сейчас он заорет на всю улицу, и тогда нам придется делать ноги. Я присел рядом с ним на корточки.
– Витя, ай эм Лёха. Рашен мэн. Ай лайк ту дринк, – я сделал характерный жест возле горла, полагая, что он имеет международный статус, – ай нид сам мани… андестэнд?
