Посмотрел на американцев. Они опустили глаза. Эскалатор подходил к концу. Я подтолкнул американку к ним, она с легкостью подалась и оказалась в объятьях Майка.
– Фак ми, – простонала американка, закатив глаза.
Мы вышли на перрон. Американцам надо было в одну сторону ветки, нам в другую.
– Следите за ней… а не то… – я вновь показал американцам кулак. Они поспешили прочь. Майк придерживал американку за локоть, она шептала ему в ухо:
– Фак ми… фак ми…
Я проводил их взглядом и сказал Доктору:
– Пойдем.
К перрону со свистом подлетела электричка. Толпа отделила нас от американцев.
– Вот тебе и Америка, – повернулся я к Доктору, – русские бы бабу не бросили.
– Бабу бы – точно, – улыбнулся Доктор, – да еще и пьяную.
– И похотливую, – мы засмеялись.
Электричка распахнула перед нами свои двери.
ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧТО МЫ МОЖЕМ ПРОТИВОПОСТАВИТЬ ОКРУЖАЮЩЕМУ НАС БЕЗУМИЮ, – БЕЗУМИЕ СОБСТВЕННОЕ!!!
***
Через неделю мне довелось пить с немцем. Что он забыл в нашей занесенной снегами и продуваемой всеми ветрами стране, я так и не понял. Немец был добродушным парнем. И воспитанным. Чего не скажешь о нас, русских. Я его сходу раскрутил на выпивку, в лоб спросив, любит ли он пиво. «Я-я!» – был его ответ. Неправильный, надо полагать.
С немецкой стороны был выставлен ящик пива. С нашей, впрочем, такой же. Мы начали. Заканчивал я в одиночку, так как немец в это время вел содержательную беседу с унитазом. Судя по звукам, доносившимся из туалета, – весьма содержательную.
Когда он выполз, он сказал только одно:
– Я так больше не могу.
Не можешь – и не надо. Я был преисполнен национальной гордости. К тому же у меня еще осталось пиво.
После этого немец избегал меня. А через неделю и вовсе уехал. Полагаю, в Баварию к теплым сарделькам и скромным бюргерским пивным возлияниям. Я остался один на один с русской безжалостной реальностью. Но у меня было пиво.
САМАЯ ГЛАВНАЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ИЛЛЮЗИЯ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В ТОМ, ЧТО МЫ ВЕРИМ, БУДТО ОДНАЖДЫ ПРОСНЕМСЯ, И ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО. МЫ ПРОСЫПАЕМСЯ, А ВОКРУГ ВСЕ ТО ЖЕ ДЕРЬМО.
***
Как я уже вскользь сказал, принцип «движение есть жизнь» в моем случае сводится к простой максиме «дурная голова ногам покоя не дает». Так бывает всегда. Ну, или почти всегда.
Ранним утром мы с Доктором и Ботаником выползли на улицу. Из-за домов поднималось солнце. Блестящая кругляшка, похожая на монету. Монету, которой в наших карманах как раз не водилось. А должно бы было быть наоборот. Так мы полагали.
Поэтому мы и двинулись на поиски попранной справедливости. Все, что имелось в нашем распоряжении, – дикое похмелье и такое же дикое желание уйти от него. Денег не было ни у кого.
