Вскоре после полудня мы приехали на австрийскую границу. Поезд с ходу подлетел к станции австрийского пограничного городка Эгер. Документов у нас никто не проверял. В таможне на наши вещи едва взглянули.
Австрийского поезда нам пришлось ждать несколько часов. В буфете с непокрытыми чистыми деревянными столами мы заказали себе по порции традиционного австрийского гуляша и по кружке пива. Кушанье было довольно вкусным. Пока мы ели, к нашему столу подошел какой-то парень. Попросив позволения, он подсел к нам, уронил голову на стол и горько заплакал. Шляпа на его голове вся была украшена какими-то цветными перьями, кисточками, ленточками, значками с портретом престарелого императора Франца Иосифа II. Я с недоумением посмотрел на Франца, и он мне объяснил, что в Австрии в деревнях так девушки украшают шляпы рекрутов, призванных в армию. А плачет парень потому, что ему не хочется идти в солдаты.
С вокзала мы пошли побродить по городу. Эгер был старинный городок, расположенный на холмах. Мы пришли на какую-то площадь с низким мрачным зданием и старинным готическим собором. Франц пригласил меня зайти в него. Мы зашли. У дверей стояла большая каменная чаша с водой. Франц обмакнул в ней пальцы. Я тоже. Постояв минуты две в пустом сумрачном соборе, Франц перекрестился, и мы вышли.
— Я ведь мало верю в Бога, — сказал мой спутник, — а зашел сюда ради мамы. Это чтимый собор, и мать меня спросит, заходил ли я в него. И вот я не хочу сказать ей, что заходил, а сам не заходил. Я не хочу обманывать маму, вот и зашел.
И вот мы снова в поезде, на этот раз в австрийском. Вагоны здесь попроще, публика тоже. Перед глазами проходят очаровательные горные виды Богемии. Вот очень уютный небольшой курорт Франценсбад. С красивыми, раскиданными среди зелени пансионами и отелями, на одном из которых я прочитал: «Hotel und Cafe Rübezahl».
Ехать от границы до родного городка Франца, где жили его мать и родные, надо было всего три часа. Городок называется Тепла. Любуясь живописными видами, я и не заметил, как поезд остановился у станции с этим названием.
— Ну, Федя, приехали, — сказал Франц, и мы вышли из вагона. Нас никто не встречал.
Городок поднимался от самой станции своей главной улицей Бангофштрассе, по которой мы и пошли и минут через десять вошли в небольшой каменный домик (там все дома каменные), где нас радостно встретила мать Франца — бодрая, приветливая деревенская старушка.
— Мой компаньон, Теодор, — представил меня Франц, расцеловавшись с матерью.
