Как ни странно, более продуктивными бывают выступления в периферийных изданиях. Например, А. Мельников в статье "Когда в дверь стучится королева" ("Звезда Востока", 1986" № 6) после тщательного разбора положения дел в фантастике заключает: "Научная же фантастика — только часть общего дела". Это утверждение всегда своевременно, а Мельникову надо повторять его чаще. Дело в том, что всегда предпринимались попытки подверстать фантастическую литературу, напоминаю — литературу, то в область науки, то в приключения, то в познавательно-популярную. Настойчивее всего цепляют бирку "научная", потому всякий уважающий себя критик должен постоянно напоминать читателям, что это литература, литература, литература… Переубедить всех все равно не сможет, да и не станет многоуважаемый академик, лауреат высших премий, член Королевского общества и т. д. и т. п., менять свое мнение по такой мелочи, но хотя бы новое поколение вырастет с мыслью, что фантастика — это литература.
Очень четко и аргументировано прозвучали слова Е. Каштанова ("ЛГ", 1985, 10 октября): "В статьях литературоведов, посвященных НФ, до сих пор четко не определены ни сущность жанра, ни специфика, ни основные его законы… Нужна теория "жанра". Звучит весомо, категорично. Кстати, наиболее четкие определения фантастики предлагали как раз участвующие в дискуссии солдаты и офицеры. Им все понятно, все ясно. Почему эти бестолковые литературоведы все еще бьются над определением фантастики? Да и что такое литература, еще понимают не достаточно четко… Построить бы их в две шеренги…
Вряд ли Е. Каштанов понял слова Хуана Хименеса: "Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперек". Кому нужно укладывать фантастику в прокрустово ложе четкого определения? Чтобы все то, что не влезает, отстричь?
К чему сводятся подобные дискуссии? Дескать, вот сперва определим, что же это такое — фантастика, а уж потом, да-да, именно потом, дадим ей широкую дорогу. Или не дадим вообще. То есть, следуя этой логике, огнем нельзя было пользоваться до тех пор, пока Ломоносов не дал четкое определение процессу горения.
А пока что, когда не ясно, что же это такое, фантастика каплет в год по капле. Вроде бы что-то есть, и в то же время фантастики у нас нет.
Часто дискуссии о фантастике подверстываются к какому-нибудь случаю. Например, диалог американского писателя Ф. Пола и советского Е. Парнова дан под рубрикой: диалог Восток — Запад. И говорили не столько о фантастике, сколько о разоружении, подписании договора, экологической катастрофе и т. д. Лучшие слова в этом обширном материале были сказаны Ф. Полом: "…боль не лечит. Она заставляет человека обратиться к врачу. У нас трудное ремесло, неблагодарное". Золотые слова, вовремя сказаны. Правда, Чехов сказал еще короче и лучше: "Мы не врачи. Мы — боль".
