Довольно профессиональные статьи встречаются в харьковском журнале "Прапор". Статья А. Галина "На меридианах фантастики" (1974, № 3) открыла серию работ о современной фантастике, за ней последовала обзорная статья по украинской фантастике С. Зайкова. Оба автора дали на редкость вдумчивый и глубокий анализ проблем фантастики. Только бы обрадоваться хорошим критикам, но ведь А. Галин — псевдоним ленинградского фантаста, члена СП Андрея Балабухи, а Сергей Зайков, хотя еще не член СП, но уже автор многих опубликованных рассказов. Опять не стопроцентные критики!
Едва ли не в каждой статье встречаются сетования, что из советской фантастики исчезли утопии. Последней называют "Туманность Андромеды", опубликованную еще в 1957 году. Именно с этого романа начался качественный скачок нашей фантастики. За эти тридцать лет фантастика росла, взрослела, набиралась опыта, мудрости… Наивно требовать, чтобы критерии не менялись. Иногда доводится услышать гордое высказывание: я с детства сохранил свои взгляды, все идеалы, стремления! Звучит эффектно, но ведь человек сам же признается, что не развивался, не умнел, не превращался из гусеницы в бабочку! Многие из нас мечтали быть дворниками, чтобы собирать на тротуаре шайбочки, колесики, мечтали стать пожарниками, моряками, милиционерами…
Пришло повзросление и в фантастике, но здесь еще предстоит появиться профессиональным критикам, чтобы это заметить. Утопия — это всегда только роман о наилучшем устройстве государства, не о человеке. Сейчас возрос читательский спрос на "очеловеченную" фантастику. Повзрослевшие читатели наконец-то ощутили, что все утопии всегда скрыто амбивалентны. Достаточно вспомнить надсмотрщиков Мора, Кампанеллы… Читая Кампанеллу, не только наивный школьник может обмануться, подумать, что перед ним сознательная антиутопия. Критики упорно помещают утопию и антиутопию на самых дальних друг от друга концах шкалы, но присмотритесь, в самом ли деле разница между ними так уж велика?
Утопия, говоря профессиональным языком, — это крайняя степень этатизма. Этатизм, в свою очередь, является крайней формой средневекового геоцентризма. Государство здесь стало высшей ценностью, главной целью существования человека. Государству в утопии приносится в жертву экономическое благосостояние, эстетические ценности, человечность, справедливость. Наконец — семья, дети, жизнь!
Пора осознать, что к утопии не обращаемся не из-за творческой слабости современной фантастики, а как раз наоборот. Повзрослели, помудрели. Наконец-то главной ценностью стал человек, бывший винтик утопии. В его душе, как с удивлением поняли фантасты, поместятся все пути развития, все галактики, все вселенные. Правда, это были азбучные истины еще для Достоевского, но фантастике многому приходится учиться заново.
