Ледяной шар вновь ударяет в грудь. Я смотрю на улицу. Только маминой машины и след простыл, а я по-прежнему не могу перестать кричать безмолвно, чтобы она повернула обратно и забрала меня домой.
Донесшаяся с противоположной стороны парковки громкая трель свистка прерывает мой праздник жалости к себе. Резко поворачиваю голову в направлении игрового поля. Команда по лакроссу тренируется. Я буду находиться в школе в течение недельных каникул – лишь я и команда по лакроссу. Лишь я, парень, который меня изнасиловал, и несколько дюжин его ближайших друзей.
Вот.
Я сказала это.
Слово на "и".
Каждый раз часть меня боится, что я разлечусь на миллион осколков, стоит мне произнести это слово. Делаю шаг назад, удаляясь от криков, рыка, стука клюшек. Поднимаюсь по ступенькам, проскальзываю в школу, пока кто-нибудь из игроков меня не заметил. Я должна встретиться с уборщиком на втором этаже в восемь утра, и… Ох, дерьмо, я опоздала. Черт, я опоздала. Бегу вверх по лестнице, сворачиваю в западное крыло и замираю как вкопанная.
Нет. Нет, нет, нет!
Пожалуйста, пусть это окажется ошибкой.
Мистер Джордан сказал, что он назначил еще одного ученика, помимо меня, чистить личные шкафчики.
О, мой Бог, я проклята.
Они оба оборачиваются, услышав мои шаги. Я ищу то выражение на их лицах, которое соответствует выражению лиц всех, мимо кого прохожу. Выражение, говорящее: "А вот и лживая шлюха!".
– Ты – Грэйс? – спрашивает уборщик. Я киваю. – Ты опоздала. Мне придется доложить об этом мистеру Джордану.
Валяй, приятель. Директора меня не пугают.
Только ученики.
Я практически не обращаю внимания на его инструктаж. Наблюдаю за Йеном Расселом краем глаза. Высокий и подтянутый. Прекрасные губы, темные волосы, темные глаза, обладающие собственной силой притяжения. Йен красив, но дело не только в этом. В нем что-то есть – что-то, что я всегда вижу, когда смотрю на него.
Я часто смотрю на Йена.
Он неугомонный, в нем буквально бурлит энергия, и я этого не понимаю, хотя всегда хотела понять.
Йен играет в лакросс. Почему он не на поле со своей командой? Что он натворил, чтобы застрять на этой работе?
Однако эти вопросы не настоящие. Я не хочу думать о настоящих вопросах. Только как я могу не думать? Как много Йен видел? Во что именно Йен верит? Почему он помог мне той ночью?
Уборщик отдает универсальный ключ, говорит, что куда класть, затем указывает на ряд шкафчиков напротив Йена.
Черта с два.
Он не в себе, если думает, будто я повернусь спиной к любому из друзей Зака МакМэхона.
