— А тока вы ей…
— Молчать, – спокойно оборвал командир. – Рассказывайте, госпожа. Я слушаю.
— Они хотели Тадеуша собаками затравить, – громко и четко сообщила я. Олькмер нахмурился.
— А вы почему в таком виде?
— А она меня спасала, – ответил вместо меня охотник.
— Молчать, – повторил Олькмер. – Вы, правда, его спасали?
— Ну, да, – удивилась я. – А что мне еще оставалось делать?
Повисла пауза. Даже Ришцен испуганно, как мне показалось, молчал.
— Идемте, госпожа.
Я позволила Растмилле и Патрику себя увести, оставив группу людей, молча стоявших под колючим снегом, и гончих в полном разочаровании.
Мы добрались до входа в донжон и принялись подниматься по лестнице.
— За что они его, хоть? – вздыхала Растмилла, а я стискивала зубы, стараясь не застонать, а потому все никак не могла ответить.
— За то, что могут, – резонно заметил шут, который нес факел.
— Вот, попадет им от господина…
— Пока что, им попадет от Олькмера. А там уже, глядишь, и Дольгар вернется. И добавит острых ощущений.
— Ох, Высшие…
Когда раны оказались промыты и перевязаны, а волосы просохли, на дворе уже окончательно стемнело. Можно было надеяться, что Олькмер не допустит кровавых развлечений, но я все равно переживала за Тадеуша. В подвале раны, вообще, имеют свойство плохо заживать, а ран на нем хватает.
Совершенно позабыв о своих собственных ранах, я неосторожно повернулась, и повязка на руке пошла расплывчатыми пятнами. Должно быть, я успела привыкнуть к боли, но двигалась опять с трудом, и пришлось обреченно усесться на постель. Беспокойство грызло, как голодная крыса. Сколько я уже здесь?.. И до сих пор не могу выбраться. А если Дольгар таки осилит создание новой жизни, я окажусь прикована к цитадели окончательно – не побегу же я зимой в неизвестном направлении с маленьким ребенком на руках.
От кровопотери, или от пережитого страха, сделалось холодно, и я завернулась в одеяло.
Подведем итог. Я застряла, и, похоже, надолго. Как только будущее дите вырастет, Дольгар наверняка найдет способ аккуратно убрать меня, так же, как и убрал в свое время Вилёнку, под любым благовидным предлогом. Впрочем, за предлогами далеко ходить не надо – теперь, когда я еще и кинулась у всех на глазах спасать Тадеуша, ему грех будет этим не воспользоваться. В общем, ломать голову зарлицкому господину не придется.
А вообще, где я, черт их всех побери?..
Стемнело, Ниллияна принесла ужин. Рыба, хлеб и тушеные овощи, я снова поймала себя на мысли – хорошо хоть, без мяса. Первое впечатление, самое сильное, сделало из меня, похоже, вегетарианца.
