— А как же! И так мерзнуть уже начинаю как собака, — и прибавил: — А через окна не запрыгнут? Первый этаж все-таки… Поглядишь?
Обошел всю квартиру, заглянул на кухню, зашел в маленькую комнату — все окна зарешечены, прикрыты темными шторами.
— Если только потрошители умеют перекусывать кованую сталь, — вернувшись, успокоил Дина, — или орудовать ломами.
Напарник тихонько посмеялся.
Костер разожгли из трухлявой мебели и ламината, имеющегося в квартире. В прокаленной холодом гостиной сделалось значительно теплее, светлее, не так мрачно, как прежде. По потолку и стенам запрыгали ярко-желтые отблески, поползли кривые тени. Они извивались гадюками, касались пола, дивана, носились, неудержимые, по углам. Само же пламя смачно трещало, требуя свежих дров, щедро курилось сизым, вовсе не противным дымком. Или уловив его, или считая, что до людей им сейчас не добраться, потрошители на время отступили, курсировали теперь неподалеку от дома, обиженно скулили, по-новому копались в снегу, ища прокорм.
— Гляди-ка, ушли! — обрадованно воскликнул Дин, разломал спинку стула, подкинул в огонь. Тот в благодарность довольно зашипел, заурчал, как сытый кот, обдал обоих жаром, брызнул во все стороны мириадами искр. Те, переливаясь, посыпались драгоценными камнями. — Я уж думал, до последнего будут!
— Ну что же они, глупые, что ли? — участливо промолвил я и прибавил: — Тем более дымом пахнет — не думаю, что волкам он по душе…
— Да как сказать, — не согласился напарник, — у меня вот случай был, когда волк с голодухи прямо в пламя прыгнул. Я тогда в маленьком домике остановиться решил. Думал отдохнуть там, выспаться — устал сильно, весь день на ногах считай, а настрелять никого так и не смог — что-то все не ладилось. И представляешь, такой вот «подарочек» к вечеру влетает? Вот так-то…
— А ты?
— А чего — я? Ну за ружье хвататься скорей, а тот весь огнем перемазался, мечется, зараза, по дому, того и гляди пожар учинит. Пришлось застрелить…
Помолчали. Потом принялись за ужин.
Еду поделили поровну, кушали молча, с аппетитом, грелись у буйного костра, время от времени подкидывая дровишек, чтобы не уходило тепло.
— Вкусные все-таки штуки эти мясные консервы… — блаженно протянул Дин через некоторое время, гремя вилкой по банке. Потом закусил сушеной лапшой вместо хлеба, запил водой из бутылки и прибавил мечтательно: — К ним бы пива еще холодненького!..
Я ничего не ответил, лишь про себя усмехнулся.
Пустые банки и обертки кинули в пламя, закурили.
