— И ты никогда не пыталась осмыслить эти рефлексы? Не играла на пианино медленно, не давала себе время увидеть, что именно делают твои пальцы?
— Дэн, они не смогут, не попадут в ритм. Сознание — это временная память. Там можно сохранить список покупок и записать пару телефонных номеров… Ты заметил, как съел весь свой ужин?
Брюкс посмотрел на тарелку — та оказалась пустой.
— А это ты лишь слегка отвлекся. Ты пытался хотя бы раз удержать в голове целую главу романа? Сознательно, всю и сразу? — Дреды Лианны покачивалась в сумерках туда-сюда. — Что бы я ни делала, там слишком много переменных. В глобальное рабочее пространство они просто не влезут. — Она виновато улыбнулась, словно извиняясь.
«Они программируют нас, как заводных кукол», — подумал он.
На западе солнце нежно коснулось отдаленного хребта.
Брюкс взглянул на Лианну:
— Тогда почему мы туг до сих пор командуем?
Она ухмыльнулась:
— Кто «мы», белый мальчик?
Он не стал улыбаться.
— Те люди, на которых ты… работаешь. Они вроде должны быть беспомощны. Так все говорят. Мозг можно оптимизировать для жизни тут, внизу, или для деятельности там, наверху. Нужно выбирать. Любой человек, свободно думающий в масштабах Планка, в реальном мире с трудом перейдет улицу без посторонней помощи. Поэтому они и устроились здесь, в пустыне. Поэтому им нужны люди вроде тебя. Так они нам говорят.
— Это все правда. Более или менее, — согласилась Лианна.
Брюкс покачал головой:
— Они управляют торнадо, Ли, как ты не понимаешь? Превращают людей в марионеток, моргнув глазом и взмахнув рукой. Им принадлежит половина патентов на Земле. Двухпалатники настолько же беспомощны, как тираннозавр в детском саду. Почему они уже не управляют нами?
— Ты сейчас похож на шимпанзе, который спрашивает, почему безволосые обезьяны, если они такие умные, не кидаются калом больше, чем другие.
Дэн старался не улыбаться, но не выдержал:
— Это не ответ.
— Вполне себе ответ. Сейчас каждый вопит о роевом разуме и синестезии, будто это сверхспособности.
— После прошлой ночи ты хочешь сказать, что тут ничего такого нет?
— Все намного глубже. Дело в восприятии. Мы… обделенные, понимаешь? Не видим реальности в принципе. Смотрим на модель, карикатуру, которую мозг мастерит из волн и болевых точек. Мы щуримся, разбираем накаляканные вручную записи, читаем что-то вроде «два квартала на восток, повернуть налево у моста» и думаем, что, рассматривая эти тупые почеркушки, видим Вселенную, проносящуюся за лобовым стеклом, — Лианна посмотрела через плечо на здание позади нее.
