Ложная слепота - Питер Уоттс

Попробуй коснуться прошлого. Попробуй бороться с прошлым. Его нет. Оно — просто фантазия.

Тед Банди[3]

Все началось раньше. Не с болтунов или «Роршаха», не с Большого Бена, «Тезея» или вампиров. Большинство сказало бы, что началось все со светлячков, но и это неправда. Ими все закончилось.

Для меня все началось с Роберта Паглиньо.

В школе он был моим лучшим и единственным другом. Нас, собратьев-изгоев, связывали сходные несчастья. Но если мое состояние оказалось приобретенным, то его — наследственным: естественный генотип наградил Пага близорукостью, прыщами и (как выяснилось позднее) склонностью к наркомании. Родители не стали его оптимизировать. Редкие обломки XX века, сохранившие веру в Бога, они полагали, что не стоит исправлять плоды трудов Его, и хотя ввести в норму можно было нас обоих, случилось это лишь со мной.

Я вышел на детскую площадку и увидел, что Пага окружило около полудюжины пацанов. Те, кому повезло прорваться в первый ряд, методично били его по голове, остальные в ожидании своей очереди поносили «попкой» и «убогим дебилом». Я наблюдал, как он, почти неуверенно, поднимал руки, стараясь заслониться от самых болезненных ударов. Видел, что творится у него в голове, ощущал его мысли ясней, чем собственные чувства: он боялся, что его мучители могут подумать, будто их жертва пробует отбиваться, усмотрят в этом акт сопротивления и возьмутся за него всерьез. Даже тогда — в нежном возрасте восьми лет — управляясь лишь половиной головного мозга, я проявлял задатки идеального наблюдателя.

Вот только не понимал, что надо делать.

В последнее время я редко виделся с Пагом. Я почти уверен, что он меня избегал. Но все же, если твой лучший друг в беде, ему надо помочь, так? Даже когда все шансы против тебя (кстати, много ли восьмилетних мальчишек ради приятеля по играм сцепятся с шестью здоровыми парнями?), надо хоть на помощь позвать. На стрёме постоять. Ну что-нибудь.

Я застыл на месте. Мне не очень-то и хотелось его выручать.

Нелепо. Даже если бы Паг не был моим лучшим другом, я мог бы ему посочувствовать. Мои припадки распугивали детей, держали их на расстоянии, даже в минуты моего бессилия от открытого насилия я страдал меньше Роберта, но тоже натерпелся насмешек, оскорблений и подножек, которые ни с того ни с сего прерывают твой путь из точки А в точку Б. Мне были знакомы его чувства…

Прежде.

Но эту часть меня вырезал хирург вместе с глючными цепями. Я все еще прорабатывал алгоритмы, чтобы вернуть ее, все ещё учился на новом опыте. Стадные животные всегда убивают слабаков в своих рядах. Это знает каждый ребенок, инстинктивно. Может, мне следовало позволить этому процессу пойти естественным путем и не мешать природе. Хотя, с другой стороны, родители Пага не стали перечить естеству — и вот что из этого получилось: их сын лежит, свернувшись клубком, на земле, а шестеро правленых суперпацанов бьют его по почкам.