– Должно быть, Снитчею и Краггсу опять будет работа, – заметил он, медленно покуривая. – А нам, Клемми, опять придется быть свидетелями.
– Да, – отвечала его прекрасная собеседница, делая свой любимый жест любимыми членами – локтями. – Я сама желала бы, Бритн.
– Что желала бы?
– Выйти замуж, – сказала Клеменси.
Бенджамин вынул изо рта трубку и захохотал от души.
– Что и говорить! Годитесь вы в невесты! – сказал он. – Бедняжка Клемми!
Эта мысль показалась Клеменси столько же забавною, как и ему, и она тоже засмеялась от всей души.
– Да, – сказала она, – гожусь – или нет?
– Вы никогда не выйдете замуж, вы сами это знаете, – сказал Бритн, опять принимаясь за трубку.
– Право? Вы так думаете? – спросила Клеменси с полной доверчивостью.
Бритн покачал головой.
– Нет никакой надежды! – произнес он.
– Отчего же? – отвечала Клеменси. – А может быть, не сегодня-завтра вы сами задумаете жениться, Бритн, а?
Такой внезапный вопрос о таком важном деле требовал размышления. Выпустив густое облако дыму и посмотрев на него сперва с одной, потом с другой стороны, как будто оно составляло самый вопрос, который он обсуживает со всех сторон, мистер Бритн отвечал, что на счет этого он еще ничего не решил, но что действительно думает, что оно может этим кончиться.
– Желаю ей счастья, кто бы она ни была! – воскликнула Клеменси.
– О, что она будет счастлива, в этом нет сомнения, – сказал Бенджамин.
– А все-таки она не была бы так счастлива, и муж у нее был бы не такой любезный, не будь меня, – заметила Клеменси, облокотясь на стол и глядя назад на свечу. – Впрочем, я уверена, что это случилось само собою, а я тут ничего. Не так ли, Бритн?
– Конечно, не будь вас, так оно было бы не то, – отвечал Бритн, дошедши до того момента наслаждения трубкою, когда курящий только чуть-чуть решается раскрывать рот для речи и, покоясь в сладкой неге на креслах, обращает на собеседника только одни глаза, и то очень неохотно и неопределенно. – О, я вам обязан очень многим, Клем, вы это знаете.
– Это очень любезно с вашей стороны, – возразила Клеменси.
И в тоже время, обративши мысли и взор на сальную свечу и внезапно вспомнивши о целительных свойствах сала, она щедро принялась намазывать им свой левый локоть.
– Вот, видите ли, – продолжал Бритн глубокомысленным тоном мудреца, – я в свое время изучил многое; у меня всегда было стремление к изучению; я прочел много книг о хорошей и о худой стороне вещей, потому что в молодости я шел по литературной части.
