Крышку опустили на гроб, и два работника в картузах и жилетках стали заколачивать.
Вдруг Ася совершенно отчетливо поняла: Липочки они не увидят больше НИКОГДА. Никогда… Мысль эта так потрясла ее, что находиться на кладбище стало невыносимо.
– Я хочу уйти! – Ася потянула за руку Соню.
– Подожди, надо землю бросать.
Но Маня, заметив, как побледнела подружка, без вопросов повела ее за ворота. Они торопливо удалялись от кладбища, где причитали плакальщицы и слышался стук влажной земли о крышку соснового гроба.
Ася все ускоряла шаг, к соборному мосту они почти бежали.
И только оказавшись по ту сторону Учи, девочки остановились и перевели дух.
Казалось – смерть осталась там, на кладбище, занята своим делом. А они – живы, здоровы. Их дело – веселиться и радоваться жизни.
Но уже на площади их поджидала тревожная весть. Торговка сообщила, что в городе появилось еще два покойника. Причиной была холера.
Что-то страшное и позорное слышалось в этом названии. Холера представлялась Асе худющей, изможденной злобной теткой, вроде той, что напугала их с Эмили на Святки. Тетка ходила по домам и выбирала жертву. Не обошла она и дом городничего.
Утром следующего дня фрау Марта спустилась в нижний этаж отдать распоряжения насчет обеда и обнаружила, что плиту в кухне до сих пор не разожгли. Она постучала в комнату повара. Из-за двери ей ответили не сразу.
– Плохо мое дело, фрау Марта, – клацая зубами, проговорил Тихон Макарович. – Посылайте за доктором…
Заключение доктора было однозначным:
– Холера.
Ася из своей каморки все слышала.
– Что мы должны предпринять? – не теряя самообладания, спросила хозяйка.
– Я пришлю карболки, обработайте уборные. Мебель в доме необходимо протереть щелоком.
Фрау Марта невозмутимо слушала.
– Я бы рекомендовал полы в доме опрыскать раствором креолина. Кто будет ухаживать за больным?
Вопрос, вероятно, застал хозяйку врасплох. Повисла пауза. Ася вышла из своей каморки:
– Я буду ухаживать за папенькой.
– Матери нет? – уточнил доктор. – Ну что ж, пойдем, я объясню, что делать.
Когда Ася вошла в каморку, вид больного отца ошеломил ее. Лицо осунулось за ночь, нос заострился. Глаза блестели незнакомым лихорадочным блеском. Было по-летнему тепло, но отец, накрытый одеялом, крупно дрожал.
– Зачем ты пришла? – стуча зубами, спросил отец. – Уйди.
– Мне доктор велел, – возразила Ася.
– Нельзя тебе… тут…
– Я никуда не уйду.
Она занялась делом. Она не думала ни о чем, кроме того, что отец беспомощен и нуждается в ней. Было в этом что-то притягательное, новое, примиряющее и простое. Целыми днями она находилась рядом. Она мыла раствором полы в помещениях нижнего этажа, кормила с ложечки отца микстурой. Белье больного сожгли на костре, как велел доктор. Иногда в помощь Асе присылали фельдшера из больницы. Он рассказал, что за городом строят холерный барак – зараженных с каждым днем становится все больше. Особенно много случаев в ближних деревнях.
