– Я поднимусь и поговорю с ней.
– Вы не сможете с ней поговорить.
И тогда она испугалась. Поняла – произошло страшное.
– Мне необходимо поговорить с Лизой!
– Лиза умерла.
– Нет!
Ася отступила на шаг. Она натолкнулась на столик для игры в покер. Со столика упал фужер и покатился по ковру.
Она побежала. Ее нога догнала злосчастный фужер, толкнула его на мрамор пола, фужер докатился до ступенек и, рассыпаясь, со звоном полетел вниз.
Лиза лежала в библиотеке на полу у самого окна. Возле нее на коленях стоял полковник, вмиг ставший старым и немощным. Рядом суетился доктор со своим саквояжем. Горничная сновала туда-сюда, перенося стулья с прохода к стеллажам.
Ася опустилась на пол и взяла в руки холодную ладонь Лизы.
– Ничего нельзя было сделать, – повторял доктор, наверное, в сотый раз, теперь для Аси. – Когда ее нашли, было уже поздно. Вероятно, приступ повторился сразу же после отъезда Ирины Николаевны… Такое потрясение для ребенка! Лизе совершенно нельзя было волноваться, когда болезнь обостряется. А тут сразу столько… И никого не оказалось поблизости…
…К вечеру в замок внесли гроб. Его установили внизу, в холле. Зеркала, коих здесь было множество, завесили черной материей. В холле стояла мрачная атмосфера с оттенком таинственности, который придавали мерцающие в бронзовых подсвечниках огни.
Обряжать покойницу Асе помогала кухарка Матрена – баба сноровистая и суровая. Вдвоем они обмыли девочку, надели на нее белое с розовым нарядное платье.
– Что ж Танька-то не захотела Лизоньку собирать? – поинтересовалась кухарка, разглаживая нежные оборки своей грубой широкой ладонью.
– Хотела. Только я отказалась, – призналась Ася. – Уж больно Лиза не любила горничную. Не знаю, за что, но…
– За что! Известное дело за что! За бесстыдство ейное и не любила. Как любить-то, ежели она, Танька-то, с хозяином кувыркается!
– Что ты такое говоришь, Матрена?
– Что вижу, то и говорю. Вижу, как она по утрам в лес-то бегает. Там и избушка для этого дела имеется.
– Ты думаешь, Лиза знала?
Матрена кивнула. А потом, оглянувшись, добавила:
– И в полицию на хозяйку она, змеюка, донесла. Больше некому.
– Татьяна? Да зачем?
– Как зачем? Спит и видит в замке хозяйкой стать!
Ася только головой покачала. К пересудам она всегда относилась с недоверием и потому разговор не поддержала. Кухарка ушла.
Замок погрузился в молчание.
Ася сидела рядом с гробом, куда уложили девочку, и смотрела в окно. Сумерки стремительно густели, делая силуэты в ночи чернильными.
