Такой увидел ее Оливье, когда вернулся в комнату. Больше всего она напоминала истощенное животное, пытающееся отыскать что-нибудь съедобное, без чего оно погибнет в ближайшую же минуту. Она уже не сознавала, что видит перед собой, к чему прикасается. С выступающими ребрами, маленькими чуть отвисшими жалкими грудями, негромко стеная, она ощупывала пол, словно слепая, переворачивала коврики, снова и снова искала там, где только что проверила, крутилась на одном месте. Повернувшись к дверям, она увидела перед собой босые ноги Оливье.
Вскочила, подброшенная неизвестно откуда взявшейся энергией, выпрямившись, словно сильно сжатая пружина. Она догадалась.
— Это ты взял!
Оливье негромко произнес «да».
Она протянула к нему руку, ладонью кверху, со скрюченными, словно сведенными судорогой пальцами.
— Отдай! Отдай! Отдай!
Он спокойно ответил:
— Я выбросил это.
Прозвучавшая фраза была для нее ударом тарана в грудь. Но она не могла поверить в то, что сказанное было правдой.
— Иди скорее, подбери, пока никто не нашел! Скорей, скорей!
— Я вытряхнул содержимое. Никто больше не возьмет это.
Она медленно попятилась и остановилась, ударившись спиной о стену. Казалось, будто какая-то чудовищная сила безжалостно давит на нее, толкает назад. Она прислонилась к стене, оперлась на нее отведенными назад руками. Над ее головой кружевные ставни пропустили в комнату лучи встающего солнца.
— Почему ты сделал это? Почему? Ну, почему?
Увидев ее такой растерянной, Оливье шагнул к ней, вытянув вперед руки, чтобы обнять, укрыть и согреть это жалкое, дрожащее тело.
— Потому что я не хотел, чтобы ты отравляла себя. Ведь ты поклялась.
Подойдя вплотную, он положил руки ей на плечи, почувствовав кожу
такую холодную, словно прикоснулся к мертвой рептилии. Она высвободилась и с криком вцепилась ему в грудь, процарапав всеми пальцами десять кровавых полос.
— Не прикасайся ко мне!.. Убирайся прочь!.. Идиот!.. Ты хотел!.. Ты хотел!.. Что ты придумал?… Ты хотел!.. Я, по-твоему, ничто?… Нет, я свободна! Я делаю то, что хочу! Ты обокрал меня! Обокрал! Ты чудовище! Ты отвратителен! Убирайся отсюда!
Оливье не двигался. Разбуженный криками, Свен встал, кашляя, с циновки. Он негромко сказал Оливье:
— Будет лучше, если ты уйдешь. Прямо сейчас.
Оливье собрал свои вещи. Джейн, по-прежнему прижимавшаяся к стене, следила за ним, не поворачивая головы. Только ее большие фиолетовые глаза с расширившимися зрачками неотступно следовали за ним, словно два отверстия в мир мрака. У нее стучали зубы.
