— А где карта-ключ убитого? Я что-то не видела ее в номере. Может, она у вашей администрации или полицейских?
Наташа замялась, но потом честно призналась:
— Ее нигде и не было. Мы все обыскали. Директор сказала, пока не говорить об этом никому. Вы тоже, товарищ…
…— Лейтенант.
… — Да, товарищ лейтенант, никому не говорите, а то меня уволят с работы.
Ракитина кивнула.
— Значит, либо кто-то из персонала мог зайти ночью в президентский люкс, либо жертва сама впустил в номер человека, которого хорошо знала. А этот знакомый мог и унести карту с собой… И еще последний вопрос…
— Спрашивайте…
— Когда в последний раз делалась уборка в номере убитого?
— Вчера днем. Моя напарница Гуля убиралась, и только после того как гость ушел в город по делам. А сегодня я должна была это сделать, но, сами понимаете, в связи с происшествием не успела. Теперь администрация вообще запретила убирать номер, пока не получит добро от следственных органов.
«Значит, скомканный листок точно принадлежит жертве», — подумала Ольга и вслух сказала:
— Спасибо за информацию, Наталья, вы мне очень помогли.
Горничная тяжело вздохнула.
— Не за что.
— А теперь пишите внизу бланка… С моих слов записано верно и мною прочитано…
— С моих слов… записано верно…
— И мною прочитано…
— И мною… прочитано… А дальше?
— А дальше подпись и число…
— Подпись расшифровывать?
— Не надо.
— А какое сегодня число?
— Третье сентября две тысячи пятнадцатого года.
— А можно цифрами?
— Конечно можно… ноль три, точка, ноль девять, точка, пятнадцать…
Ракитина достала новый бланк протокола допроса и попросила горничную:
— А теперь Наташа, пригласите ко мне вашего охранника Пашу, а затем начальника вашей службы безопасности и вашу управляющую… как ее зовут, я забыла…
— Лагодина Анна Владимировна.
— Ага, вот ее… для дачи показаний.
— Хорошо, товарищ лейтенант…
И горничная быстро исчезла за дверью.
