подсознания? Которое честно пытается мне помочь и спасти. Потому что что‑то не так. Что‑то очень важное.
Чем меньше оставалось до дома паучихи, тем отчетливее я чувствовал, что не просто так я здесь. Ох, не просто так… Словно какие‑то ниточки связали меня с этим гнилым местом. Не в последний раз я его вижу. Нет, не в последний…
Пропаду я здесь…
— Эй, Крамер!
Я вздрогнул, как от пощечины.
— Это ветер колышет ветви, или твои поджилки трясутся? — спросил Виктор. — То громкий там‑там стучит за далекими горами, или то бьется твое отважное сердце, Храмовник?
Я закусил губу, но смолчал. Сердце мое, может, и молотится, как у загнанной мыши, но он‑то этого слышать никак не может. Лица моего ему тоже не разглядеть. Просто угадал, черт бы его побрал. Или сообразил. Знает, что такое эхо удара, которым отваживали от места.
— Очень страшно? — спросил Виктор.
Судя по голосу, он остановился. Да, вон он — его черный силуэт всего в нескольких шагах впереди, на фоне остатков звездного неба. Здесь деревья не закрывали горизонт. Мы дошли до вершины холма.
— А, Храмовник?
— Я с собой как‑нибудь сам справлюсь!
— Значит, не страшно… — пробормотал Виктор.
— Нет!
— Ну и дурак, — сказал Виктор, на этот раз совершенно серьезно и с какой‑то даже грустью.
— Слушай, Вить… — начал я в сердцах, но не договорил.
Я забрался вслед за ним на гребень холма, и лощина лежала передо мной. Огромная чаша темноты, ничего не рассмотреть, но чувствуется, что впереди нет стволов деревьев, есть лишь пустота, темнота и тишина. Деревья ниже, когда спустишься. Угадывался только противоположный край лощины — там кромешную чернь пробили несколько звезд, туда тучи еще не добрались. Идти дальше — это вниз, погружаясь в эту застоявшуюся темноту и ватную тишину, как в омут. Но я видел это раньше и был готов к этому.
Но вот чего я раньше не видел, так это яркого оранжевого огонька в самом центре лощины. После полной темноты сжатый оранжевый огонек резал глаза, тьма вокруг него казалась еще гуще.
— Это еще что?.. — пробормотал Виктор.
Я прищурился, пытаясь разглядеть хоть что‑нибудь рядом с огнем, чтобы сориентироваться. Кажется, рядом еще одно пятнышко света, не такое яркое, желтоватое.
Виктор скрипнул плащом, потом глухо щелкнуло. Раз, второй. Крышки, защищавшие объективы бинокля.
— Фонарь над крыльцом, похоже, — сказал Виктор.
Я прикинул, как расположен дом. Сейчас мы смотрим на него сбоку, со стороны правого флигеля. Оттого и не видно стены дома, хотя фонарь должен освещать ее.
