Маруська угомонилась. То ли терпения набралась, то ли боль ее отпустила. Даша ушла в кухню, растопила печь — дрова и лучины оказались приготовлены, поставила в большой эмалированной кастрюле кипятить воду. Только было собралась проведать Маруську, как из спальни донесся дикий нечеловеческий вопль. Даша опрометью кинулась в спальню.
Когда добежала, Маруська уж смолкла. Лежала бледная, губы у нее тряслись, крупные капли пота блестели на лбу.
— Чего ты... — начала было Даша.
И тут новый, громкий и требовательный крик раздался в комнате. Даша метнулась к кровати и возле завешенной тюлем никелированной спинки увидела новорожденного. Бережно обхватила ладонями, подняла влажного красного человечка, торжественно сказала Маруське:
— Сын!..
— Владимиром... назову, — улыбаясь, со слезами на глазах сказала Маруська.
Выросший на пустыре завод изменил не только облик небольшого, утопавшего в садах старого городка, но ритм жизни сделал его более четким и стремительным. И люди, воздвигнувшие завод и работавшие на нем, сами неузнаваемо переменились. Когда-то околдованный железной силой первого на деревне трактора, Василий Костромин управлял теперь на электростанции могучей турбиной. Он идет с Дашей на смену — раздавшийся в плечах, крепкий, уверенный в себе, тяжеловато, чуть неуклюже ступая в сапогах по асфальтовой тверди дороги, и не то что думает о работе, не думает, пожалуй, а как-то внутренне предчувствует ее — свою трудовую смену в цехе электростанции. Не зря засиживался Василий до полночи над техническими книгами. Не зря оставался после смены изучать у опытных машинистов тайные повадки турбины.
Здание электростанции — одно из самых крупных на заводе. Днем и ночью, не смолкая ни на миг, гудят в нем машины. Чем ближе к турбинному цеху, тем гуще, сильнее становится этот гул.
В турбинном цехе едва ли не чище, чем во дворце культуры. И как во дворце, стоят по углам пальмы. На приборных щитах замерли на страже стрелки и мирно вещают о благополучной работе турбин зеленые сигнальные глазки.
Главная задача машиниста — смотреть на приборы. Зорко надо следить, чтобы не прыгнула какая-либо стрелка за недозволенную границу. От малого отклонения в режиме десятки киловатт может недодать машина.
Турбина — как огромный укрощенный зверь. Неутомимо течет на лопатки острый поток пара и беспрерывно вращается вал. Василий любит эту мощную машину, которая одарила его гордым сознанием ума и власти человека над сложной техникой века.
