— Но, выкладывай-от, чо тама у тебя. Опохмелиться, поди, надо.
— Этой ночью моя голова и сердце были во власти араки, купец Черный, — начал гость.
— Но, — зевнул хозяин.
— Я приходил в твою юрту.
— Но...
— Ты взял шубу чернобурки у меня, а дал всего бутылку спирта...
— Чо мелешь? — усмехнулся купец в бороду. — Я что-то не припомню твою рожу. Тут много братвы вашей перебывало. Но спирт-от я не давал ни одной душе. Рухлядишки и видать не видывал. Ты, брат, наверно, во сне то видел.
— Я вижу шкурки в твоей юрте, купец Черный, — возразил охотник.
— То, брат, пушнина шуленги вашего, Козьмы Елифстафьевича, — ответил купец с той же усмешкой. — Иди, брат, охмелиться тебе все одно не доведется.
— У меня совсем не осталось шкурок. В юрте не будет еды, — проронил охотник безнадежно. — Ты взял чернобурку, купец Черный.
— Може-от была твоя, да вся вышла, брат. Тебе полезно охолонуть.
Купец лениво поднялся, взял охотника за шиворот и выбросил на улицу... Охотник сел, понуро опустил голову. Губы его беззвучно шевелились.
— Дуко?! Зачем ты здесь? — раздался над его головой удивленный голос.
Дуко медленно поднял тяжелую голову. Перед ним стояли Аюр и Дуванча. Он медленно встал, растерянно улыбнулся.
— Купец Черный обидел, — дыхнул он спиртным смрадом. — В моей юрте не будет еды.
— Пустой желудок сделает твою голову умнее, — проворчал Аюр. — Ты пропил за одну ночь зиму большого труда. Твои ноги и руки работали на купца Черного.
— Да, это так, — безропотно согласился Дуко. — Надо идти к сыну хозяина-Гасана...
У лавки Гасана все еще валялись сонные, угоревшие от спирта люди. Некоторые из них ворочались, садились, тупо озираясь вокруг. Опухшие лица, взлохмаченные головы, бессмысленные глаза...
— Спирт делает головы людей дурными. Они суют их в петли, как рябчики, — тихонько ругался Аюр.
Охотники вошли в лавку. Из-за стойки высунулось жирное лицо Перфила, злорадно ухмыльнулось, исчезло.
Вошедшие поздоровались. Под прилавком послышалось глухое бульканье и посапывание.
Охотники переглянулись. Перфил красный, как шуба огневки, поднялся на ноги. Маленькие глазки ощупали сумки охотников, все еще стоявших возле порога, презрительно сощурились, толстые губы приоткрылись.
— Если вы пришли не с пустыми руками, вам нечего стоять у дверей. Вы принесли шкурки для русского царя?
— Да, — ответил Аюр.
Перфил положил перед ним лист бумаги, достал ручку, чернила, зевая, уставился в его лицо.
Аюр развязал тощий на вид кожаный мешок. Положил на прилавок черную лисицу, бурого соболя и опустил мешок на пол.
