— Ха! Питье Нифошки! Его достойно лакать женщине!
— Оно изгоняет недуг, Козьма Елифстафьевич. Это питье употреблять положено самим богом.
— Агаша, тащи сюда напиток Нифошки, которым ты полоскаешь желудок перед едой. Сам губинатр просит его!
Салогуб энергично пошевелил усами, должно быть не очень довольный выражением старшины.
Агния Кирилловна прошла мимо Шмеля с пузатой темной бутылкой под сургучной печатью.
— Вот от этого напитка я не откажусь. Нет. Благодарствую, Агния Кирилловна. Благодарствую...
— Кушайте, пожалуйста, — смущенно ответила хозяйка.
— Питье Нифошки! От него кровь не бегает быстрее. Его достойно пить в самые жаркие дни,— заметил Гасан, наполняя стаканчик исправника.
— Это зелье, старшина, полезно, — возразил Салогуб, отхлебывая ликер. — Любопытно, откуда оно появилось в ваших краях.
— У Гасана есть все!..
Агния Кирилловна снова прошла мимо Шмеля, который пригубливал третью или четвертую рюмку. Она несла целый ворох тарелочек с холодными закусками.
— Агния Кирилловна... Агочка, — неверным языком пролепетал Шмель.
— Сейчас, Евстигней Вахромеич. Подождите минуточку, — ответила она и скрылась за голубой ширмой.
Шмель подслеповато уставился на занавеску, рыгая и что-то жарко нашептывая. Агния Кирилловна расставляла перед исправником закуски, радушно приговаривала:
— Не желаете ли соленых груздочков? Откушайте маслят в маринаде. Ленок в соусе. А вот заливной язык. Отведайте земляничного варенья...
— Да вы волшебница, дорогая Агния Кирилловна! — восклицал Салогуб, нежно целуя белую руку хозяйки.
— Агаша — большой шаман, и дочь ее стала такой же. Однако Гасан любит набить желудок теплой печенкой...
— А где ваша прелестнейшая дочка, дорогая Агния Кирилловна? — спросил исправник, щекоча усами руку хозяйки.
— Вера ушла на берег... на игры, — волнуясь ответила та.
— Дочь Гасана скоро станет равной князю!
— Она так же очаровательна, как и вы, дорогая Агния Кирилловна.
То ли исправник слишком нежно лобызал ее руку, то ли его слова и обхождение растревожили ее, только Агния Кирилловна вышла, вернее, выбежала из «комнаты» помолодевшей. Глаза ее блестели, на щеках рдел румянец. Шмель смотрел на нее посоловевшими глазами, тихо ворковал.
— Агния Кирилловна, Агочка...
— Что для вас, Евстигней Вахромеич... Груздочков добавить или маслят? — сдерживая волнение, спрашивала Агния Кирилловна, своей близостью распаляя Шмеля.
— Агния Кирилловна, Агочка. Пальчики, стало быть, оближешь... Наше сердце самое что ни на есть влюбленное...
