— Ты что тут делаешь?
— Просто так... — Суванджан растерялся. — Хотел сказать тебе, что мы уходим с пастбища.
— Ну и что же, уходи!
Грубость Айсулу обидела Суванджана, но все же он решился.
— Знаешь что, я хочу послать сватов. Пойдешь за меня?
— Не пойду за тебя! Не пойду!!! Уходи!
— Вот как?
— Да, так!
— Ладно! — Суванджан круто повернулся и пошел прочь.
Он не слышал плача Айсулу. Его заглушил шум Куксая...
На следующий день Бабакул и Суванджан покинули горное пастбище. Отару погнали в Аксай. Три дня пути — и внизу, на берегу Аксая, показался кишлак. Он утопал в лучах солнца. Но эти лучи не осветили душу Суванджана. Слова Айсулу не давали ему покоя. Он думал о них даже по ночам, не смыкая глаз.
Возле кишлака они разделились: Бабакул-ата с вещами поехал в кошару — загон для отар, а Суванджан пустил овец на скошенное пшеничное поле. Усталость последних дней и бессонные ночи дали себя знать.
Суванджан прилег в траву. Овцы паслись под присмотром собак недалеко от берега реки. Суванджан проснулся от тревожного собачьего лая и сразу почуял недоброе. Схватив палку, он кинулся к реке. На берегу, сбившись в кучу и испуганно навострив уши, стояли овцы. Невдалеке от них лежали два племенных барана, раздутые, как бурдюки. Суванджан не знал, что с ними произошло: опились или заболели? В голове промелькнуло: «Может, выживут?» Но бараны уже не шевелились, их широко открытые глаза подернулись пеленой.
— Умерли, — прошептал Суванджан. Он бессильно опустился возле баранов и долго сидел не шевелясь. Очнулся, когда перед ним выросли два всадника. Это были Ходжабеков и Шербек, направлявшиеся в соседний кишлак.
— Проворонил? — крикнул Ходжабеков, в бешенстве размахивая плеткой над головой Суванджана.
— Не смейте! — Шербек соскочил с лошади и подошел к баранам. — Суванджан, что случилось?
— Не знаю... Я уснул...
— Уснул! — опять закричал Ходжабеков. — Овцы колхозные, а не собственные, что их жалеть! Чтоб ты сдох!
— Не ругайтесь, — Суванджан шагнул к Ходжабекову. — Я же не нарочно... Мне что колхозные, что свои...
— Придет телега, погрузишь баранов и привезешь, — распорядился Шербек, садясь на коня.
— Я еще поговорю с тобой, растяпа! — на прощанье пригрозил председатель.
