Они вернулись туда, где оставили тулуп и ружье. Темнота и холод надвигались со всех сторон. Айсулу прижалась к Суванджану, положив голову ему на грудь. Ей было холодно, но сознаться в этом она не хотела.
— Замерзла? — Суванджан положил руку на плечи Айсулу, прижал ее к себе.
Он чувствовал, как теплота ее тела вливается в него, впервые в жизни он ощутил томительное и сладостное волнение от близости Айсулу, стал жадно целовать девушку в губы, щеки, глаза. Айсулу пыталась сопротивляться, но, заражаясь его волнением, покорная, обессиленная, отдалась его ласкам. Как будто горный буран ворвался в его кровь и буйствовал, разрушив границы ума и осторожности...
Внезапно сверкнула молния, разрезавшая, как меч, темноту ночи. Где-то над Кашка-тавом раскатился удар грома.
Упали первые крупные капли дождя, и сразу же хлынул ливень, косой, стремительный, как водопад.
Суванджан, накинув на девушку тулуп, поднял ее на руки и побежал в пещеру. Когда он достиг спасительного свода, на нем не было сухой нитки.
Природа разгневалась. Свет молний проникал даже в глубину пещеры. Айсулу забилась в угол и сидела молча, положив голову на колени. Она будто забыла о существовании Суванджана.
Поднялся ветер. Кусты сгибались до земли, будто просили у ветра прощения. А он со свистом нырял в каменную пропасть, дергал ветви, царапал траву в дикой пляске. Деревья гнулись и скрипели, но свалить их было не так-то легко. Может быть, поэтому баловство ветра перешло в ненависть. Он завыл, как голодный волк, направил свой гнев на облака, раздробил их и погнал.
Суванджан не мог унять дрожи. Зубы его стучали от холода. Айсулу задремала. На ее щеке застыла слезинка. Суванджан осторожно присел на камень возле Айсулу, снял пиджак и прикрыл ей ноги. Он не помнит, сколько времени просидел так, а когда открыл глаза, уже рассвело.
Согнувшись, Суванджан вышел из пещеры и отправился искать капкан.
Еще издали он увидел в мокрой зелени ярко-желтое пятно: лисица!
Лисица судорожно билась, зажатая пружиной. Рыжий хвост ее метался из стороны в сторону.
Суванджан прижал к себе зверя и побежал в пещеру. Айсулу проснулась и стояла у входа.
— На, бери! — Суванджан протянул ей зверя солнечного цвета.
Айсулу взглянула в печальные глаза лисицы и заплакала.
— Бери, ты же хотела, — повторил Суванджан, неловко держа лисицу на вытянутых руках.
Айсулу отступила на шаг и отрицательно покачала головой.
— Пойдем домой, — тихо сказала она.
Чувство вины перед Айсулу не давало Суванджану покоя. Иногда он под видом охоты бродил как тень по берегам Куксая или часами крутился около дома Джанизака. Айсулу, спрятавшись за забором, сквозь щелку наблюдала за ним. Однажды, когда Суванджан, осмелев, перелез через забор, она выросла перед ним словно из-под земли.
