– Я разыскиваю Анну, чтобы узнать правду.
– Мне кажется, вы просто сумасшедший, – хрип перешел в сухой кашель, и Виктор вынужден был подождать, пока женщина прокашляется.
– Вы не местный, только что приехали, а уже явились сюда что-то требовать.
– Нет, я ничего не требую. Мне просто нужно поговорить с ней.
– Придумайте какую-нибудь другую историю. Столкнулся с ее машиной! Смешно!
Хрип превратился в едва слышный смех. Даже не смех в своем чистом виде, а каркающий шепот.
– Ваша ирония неуместна. Вопросы, которые я собираюсь задать ей, совсем не веселые. Они касаются моей жизни и смерти. В буквальном смысле слова.
Виктор подождал, пока его собеседница проникнется всей серьезностью проблемы, а потом спросил.
– Скажите, где я могу найти ее?
– Послушайте, мистер… как вас там, убирайтесь отсюда, и поживей. Ничего Анна вам уже не скажет, – снова сухой и долгий кашель.
– Но она ведь здесь живет? – его голос был полон надежды. Умирающей.
– Уже нет.
– Что значит, уже?
– То и значит, дуралей! Она умерла недавно. И я бы на вашем месте поспешила туда, откуда пришла, потому что у нас не принято так шутить.
Виктор замолк.
Умерла.
Заявление было резким и сказано на эмоциях, что вызывало сомнения в его достоверности.
– Как, умерла? Этого не может быть… – он заглянул в окно и увидел ее, стоящую в прихожей.
Несмотря на то, что свет в доме не горел, и растущая снаружи темнота с каждой минутой ухудшала видимость, ему удалось разглядеть свою собеседницу.
Неимоверно худая, лет пятидесяти – пятидесяти пяти, со скуластым лицом серого цвета и костлявыми руками. Одета она была в серый бесформенный свитер ручной вязки, сильно растянутый, доходящий ей почти до колен. И длинную черную юбку, скрывающую щиколотки, но не босые ноги.
– Однако это именно так.
– Но я ее видел… наверное, это какая-то ошибка…
– Единственная ошибка – это ваше появление здесь, – заворчала женщина и, заметив, что он смотрит на нее через окно, отошла вглубь дома.
– Я работаю служанкой в этом доме уже пять лет. И наговаривать на дочь хозяйки за это время еще не научилась. – Извините, я не знаю, как вас зовут… Промедление и шорох. Потом ответ.
– Морелия.
– Скажите, Морелия, что с ней случилось? Ради бога… Это жизненно необходимо для меня… – Виктор понимал, что его взгляд, каким бы умоляющим он ни был, повлияет на нее ровно так же, как на мертвого искусственное дыхание, но понадеялся на ее здравомыслие и откровенность до конца.
– Два месяца назад ее тело нашли в лесу центрального парка. А теперь уходите. Мне нечего вам больше сказать.
