— А как ты спустишься? — спрашивает он.
— А вот так!
Я вылезаю из окна. Вообще-то страшно, высоко ведь! Ногами наружу сижу. Холодно. Куртка в раздевалке.
Можно перевернуться на живот и аккуратно сползти, достать носком до крыши подвала…
Так безопасней. Но люди! Люди смотрят, Певчий этот, например…
Я спрыгиваю.
О, какой грохот! Все барабаны во вселенной не дают такого грохота!
Качусь по крыше, спрыгиваю, вскакиваю на скейт…
Почти как ковбой в кино.
За мной же никто не гонится!
Хотя — как не гонится, вон охранник кричит что — то!
Я еду вниз, под уклон. Сейчас неважно, куда, главное — скорость. Всё быстрее, быстрее!
Хорошая, быстрая машина, не хуже самоката, и неплохо я научился! Нет меня, не догоните, не ищите!!! Ушёл, как колобок!
Что дальше? Не знаю, что дальше. Какая разница? У меня даунхилл!
* * *
Подарок судьбы
Отменили черчение, и я — вжжжик! Уже дома! Ну, в подъезде, по крайней мере. Ещё только заканчивается шестой урок, а я уже здесь! Главное, нигде не зависнуть. Не открывать никаких интернетов, тем более — книжек. Есть страшно хочется, так что я съем то, что есть, холодное, со сковородки (ещё чего — греть! Перекладывать в тарелку, потом мыть! Зачем это?…), а потом … (кстати, что там, в сковородке, интересно?… Если курица, то даже и хорошо холодную). Опять отвлёкся; значит, я съем сейчас всё, что найду в квартире съедобного, и…
Я так и не решил, что я такого сделаю потом, в освободившиеся полдня. Потому что я забыл ключи. Понимаете? Нет ключей! И хорошо, если забыл, а не потерял…
Сажусь прямо на самокат под дверью. Он почти чистый, прямо так сажусь. Влево-вправо, езжу тихонько… Что делать?
Ну, ясно что. Бежать. К маме в театр, за ключами.
Сумку с учебниками бросаю прямо здесь, на лестничном подоконнике (кому нужны мои учебники?…)
И лечу на метро. В общем, тут до театра полчаса, не так уж и сильно я испортил себе день.
Звоню маме с проходной служебного входа.
— Игнат? Что, ключи? А, так ты уже здесь? Слушай, так это отлично! Я сейчас!
Она спускается, такая «другая мама», рабоче-театральная. Мне страшно нравится, когда она такая; и нравится, как уважительно с ней все здороваются: и охрана, и балерина, и какая-то суровая тётенька в чёрном пиджаке с брошкой-цветком на груди.
— Представляешь, у меня как раз перерыв! Полчаса.
— И что? — не понимаю я.
— Пойдём кофе пить! — говорит она.
Кофе пить… Это такое взрослое! Не «пойдём, я тебя покормлю». А совсем другое.
Мы идём не в служебный буфет, а на улицу, там французская булочная и два столика. Мне нравится, что мама перебегает дорогу без пальто, прямо как мы на перемене бегаем в киоск.
