— Какая же нагрузка в учебе, па?
— Понимаю, Нэбби, — ласково ответил он. — Для тех, кому трудно даются книги, учение — тяжкий труд.
— Как Билли?
— Как Билли. Для тех, кто ориентируется в книгах так же естественно, как гуляет весной по холмам, книги дают пищу уму и доставляют удовольствие. В нашей семье есть три хорошие библиотеки: одна — здесь, другая — у семьи Смит в Бостоне и третья — в Маунт-Уолластоне. Сообща дядюшка Исаак, твой дедушка Куинси и я без спешки дадим тебе хорошее образование.
«Друг ценнее любого риска…»
Здесь никто ей не поможет. Она должна сама найти друзей.
«Что ж, хорошо, — подумала Абигейл, слегка усмехнувшись по поводу своей серьезности, — результат наших пожеланий не совпадает с тем, что мы желаем».
Сестра Мэри крикнула снизу:
— Нэбби, Ричард здесь! Он привел гостя на чай.
— Кого?
— Того самого адвоката из Брейнтри, который не нравится маме. Они привязывают лошадей у ворот.
Абигейл живо выпорхнула из постели, поправив рукой свою высокую прическу, взглянула на себя, неспешно проходя мимо зеркала. В ее глазах вспыхнул озорной огонек. За боковой занавеской она взяла голубое платье с мягкой шерстяной отделкой, скользнула в него, застегнула пуговицы лифа, поправила оборку на груди. Это было самое нарядное платье, какое ей позволяли носить, в нем она выглядела особенно привлекательной.
2
Когда три сестры подняли бунт по поводу того, что им приходится спать и одеваться в одной комнате, преподобный мистер Смит поставил перегородку; Абигейл и Мэри достались две третьих площади, а Бетси — треть. Бывшая большая комната обогревалась одним камином, и перегородка мешала равномерному распределению тепла.
Абигейл прошла мимо камина через часть комнаты, выделенной Бетси. Абигейл выработала свой особый ритм спуска по лестнице: один, два, три — быстро, на четвертой ступени пауза; на пятой, шестой, седьмой — быстрее, при счете «восемь» она выпрыгивала на площадку первого этажа. Ее отец говорил, что, поскольку танцы запрещены для дочерей священников, Абигейл нарушала принятую конвенцию: она танцевала, вместо того чтобы мирно шагать по жизни.
Мэри помогла Ричарду Кранчу снять пальто, повесила его в шкаф под лестницей, где хранились верхняя одежда и обувь прихожан, нуждавшихся в совете преподобного мистера Смита и ожидавших его на деревянной скамье перед дверью библиотеки.
Кранч родился в Англии и шестнадцать лет назад приехал в Массачусетс вместе с сестрой и ее мужем, обладая значительным капиталом и знаниями в области горного дела и гидравлики. Человек с открытой душой, он щедро делился знаниями в нескончаемых беседах о технике и одновременно ухаживал за Мэри. Он был склонен к церемонности и несколько манерным, довольно привлекательным, если не обращать внимания на его нос, который, казалось, был вылеплен на его лице двумя сильными пальцами. Он был одного роста с Мэри и широкоплеч. Кранч основал в нескольких милях от Уэймаута, в Джермантауне, на берегу залива, фабрику, производившую стекло, керамику, шоколад, чулки и продукты из китового жира, но после нескольких разорительных пожаров продал ее, а затем объединился с другими промышленниками, чтобы захватить рынок спермацетовых свечей. Он щедро одаривал Абигейл книгами — поэзией Грея, Драйдена, Мильтона и Попа.
