Старшина вызвал Терехина в каптерку и без обиняков приказал застрелить Амура.
— И доложите об исполнении.
Терехин побледнел и быстро вышел.
— Ну, наш Тереха совсем скапустился, — покрутил головой Очкасов. — Зима наступает, в секрете и холодно и боязно, был бы себе истопником на заставе, на своем Амуре дровишки возил… Так надо же: расстрел вышел кобельку от старшины.
— Отстань, глотошник! Лучше чулок с шеи сними! — сердито огрызнулся Терехин.
Вечером вернувшийся со сборов капитан зашел в казарму и при бледном свете ночника увидел Терехина. Тот стоял у окна в одном белье, прижавшись лбом к замерзшему стеклу, и всем своим видом выражал скорбь.
— Терехин! Зайдите ко мне, — пригласил Светлов и первый пошел к выходу.
Выслушав бойца, Светлов достал папиросы и переложил их из пачки в портсигар.
— Закурите? — предложил он Терехину.
— Спасибо, товарищ капитан, закурю.
Оба молча задымили:
— И вы выполнили приказание старшины? — спросил начальник.
— Заместитель по политической части приказал отставить самосуд над Амуром.
— Так в чем же дело? Почему переживаете, не спите?
— Ну, как же можно, товарищ капитан? Ведь я Амура совсем махоньким с моста принес, молоком поил, соской, считайте, выкормил. В военкомате мне разрешили взять его на границу. Потом в лазарете лежал — не бросил, а здесь — застрели, да еще сам, своими руками.
Терехин опустил голову и дрожавшими пальцами мял папиросу.
— Садитесь. И возьмите другую папиросу. Ту вы, кажется, уже сломали. — Начальник заставы снова протянул портсигар.
— А все же вы не совсем правы, — он захлопнул портсигар и положил в карман. — Я хочу помочь вам разобраться во всем происшедшем. Скажите честно: почему вы углубились в лес, а не пошли по дороге, когда вас вернул старшина на заставу?
— Думал нарушителя встретить… — тихо ответил Терехин.
— Я так и знал. Хорошо, что вы его не встретили.
Терехин удивленно поднял глаза.
— Да, просто счастье, что вы его не встретили… — повторил капитан. — А почему вы оказались по горло в «окне»?
— Не рассчитал…
— А нарушитель рассчитал бы. Все рассчитал бы. Он — подготовлен. А вы совершенно не подготовленный боец.
— Мне сестра говорила, чтобы я не шел в пограничники… — вставил Терехин.
— Серьезно? — улыбнулся капитан.
— Она надо мной раньше так смеялась. Вот и старшина считает, что я несознательный… У тебя, Тереха, говорит, и душа стоит торчком, как шинель.
— У первогодков часто так… Когда я сам на границу пришел, тоже не все ладилось. Помню, был такой случай…
