Том 3. Романы | страница 60



— Эй, старик, подите-ка сюда.

Старик Манья выходит, опасливо помаргивая.

— Сделайте милость, скажите, что случилось?

Гельнай машет рукой.

— Да Гордубала этой ночью избили, досталось ему палкой по морде. Слушайте, папаша, это не Штепан ли постарался?

Старик качает головой.

— Вот уж нет, с вашего позволения. Штепан не мог, Штепан дома был, спал. Эй, Михаль, поди-ка сюда. Скажи, где был Штепан этой ночью?

Михаль сначала молчит, потом говорит не спеша:

— Где же ему быть? Спал наверху, со мной и с Дьюлой.

— Так, так, — кивает головой Гельнай. — Я так и думал. А Гордубала не любили в деревне? Разбогател, приехал из Америки и даже соседей не угостил.

Старый Манья поднимает руку.

— Ох, и разбогател. На шее носил мешочек с долларами.

— Вы видели?

Ну, конечно, старый Манья видел, ведь Гордубал приезжал к нему покупать усадьбу и деньги показывал. Больше семисот долларов, изволите ли видеть. А в деревне — что верно, то верно — его не любили. У гордого человека нет друзей.

Гельнай серьезно кивает.

— Что это у вас дверь вся исколота, Манья?

— От шила это. Шило сюда втыкаем, которым плетем корзины. Круглый год тут торчит.

— Покажите-ка, какое оно, — интересуется Гельнай. — Первый раз слышу, что корзины делают шилом.

— Прутья вот этак сплетают. — Манья чертит рукой в воздухе. — Еще вчера здесь было шило, — сердится он. — Куда оно запропастилось, а, Михаль?

— А ну его, — равнодушно отмахивается Гельнай. — Другой раз буду здесь, погляжу. А вот жижа у вас течет на дорогу, это не годится, Манья. Дорога казенная.

— Прошу прощения, как будем навозить поле, все вывезем…

— Надо, чтобы была настоящая яма, цементная. Небось денег не хватает в хозяйстве?

— Ох, не хватает! — усмехается старик. — Амбар надо ставить новый. Михаль — глупый парень. Штепан куда толковей, вот бы кому быть хозяином.

С поля едет Дьюла, в телеге у него охапка сена, но шуму столько, словно гром везет.

— Подойди-ка сюда, парень, — по-отечески зовет его Гельнай. — Допрошу и тебя для порядка. Где был Штепан сегодня ночью?

Дьюла, разинув рот, вопросительно глядит на старика и на Михаля. Но никто и бровью не ведет.

— Здесь был, — ворчит Дьюла, — со мной и с Михалем спал на чердаке.

— Молодец! — хвалит Гельнай. — А что, хотел бы ты поступить в кавалерию?

Подросток блеснул зубами.

— Еще бы!

Бигл выходит из избы, тихонько ругаясь.

— Подите сюда, Гельнай. Штепана я хватил немного по морде и запер в избе.

— Этого не полагается, — замечает Гельнай. — Неприкосновенность личности и всякое такое.