Вдруг показалась ложбина. Одинокий всадник держал в поводу целый десяток лошадей и кричал, размахивая руками. Эго был Джанмурчи. Сердце Алы наполнилось горькой радостью. Победа делалась возможной, но смерть коня была неизбежна. Он чувствовал ногами его вздымающиеся бока и знал, что гонит его на смерть. Собрав последние силы, скакун понесся в бешеном карьере, но это была агония. Он пробежал несколько сот шагов и на всем скаку грохнулся оземь.
Алы кувырком слетел на траву, выхватил нож, висевший на поясе поверх белья, и побежал к коню. Конь дрыгал ногами. Изо рта у него широкой струей лилась кровь. Юноша стиснул зубы, перерезал ему горло и, пока отделял голову, кричал и звал Джанмурчи. Через несколько секунд он скакал вперед на свежей лошади, держа под мышкой свою страшную ношу. Залитый кровью, бледный и страшный, он мчался вперед, не жалея лошадей. Джанмурчи, не говоря ни слова, летел рядом, ведя в поводу вереницу рослых лошадок. Через две-три версты слабые лошади стали уставать. Оба всадника на карьере пересаживались с одной лошади на другую и перерезали повода, бросая тех, которые ослабели.
Джанмурчи нещадно хлестал лошадей плетью, но даже без седоков и седел они не могли идти достаточно быстро. Преследователи вынырнули сзади из-за холма и быстро стали приближаться. Вдруг Джанмурчи закричал от радости, У кустов впереди стояли привязанные три хорошие лошади. Их привязал Золотой Рот.
— Айда, айда, — как безумный, кричал Алы.
Он забыл гибель коня и стоически переносил острую безумную боль, которая охватила его ноги, сведенные судорогой. Его легкие, раздувавшиеся от встречного ветра, казалось, готовы были лопнуть. Сердце билось так, что его глухие удары отдавались в ушах, но, прищурив слезившиеся от ветра глаза. Алы стремился вперед, весь отдавшись мысли о близкой победе. Беспощадно избивая плетьми обезумевших, спотыкающихся коней, они домчались до привязанных лошадей и пересели, прежде чем преследователи успели их догнать. Сильное тело Алы дрожало каждым мускулом от усталости и, увидев впереди юрты пеструю толпу, он, не понимая, что делает, погнал коня прямо на людей. Онемевшей рукой он держал конскую голову и мчался, пока его взмыленный конь не врезался в толпу. Джанмурчи снял юношу с коня. Кто-то из толпы дал ему пиалу с кумысом. Но гробовое молчание толпы было единственной похвалой победителю. Босой, в одном белье, вымазанный кровью, Алы искал глазами Байзака и не нашел.
