Глава III. ОХОТНИКИ ЗА БАРМАКАМИ
— Кок-Ару! Они хотят взять тебя на бармак, — коротко сказал Алы.
В комнате воцарилось молчание. Все присутствующие хорошо знали, что значат эти слова. Под всякой клеветой вместо подписи за неграмотностью прикладывается бармак. Выражение «взять на бармак» обозначало безысходную, непоправимую клевету. Сотни порабощенных, забитых пастухов подписывали по приказанию бая или манапа какую-нибудь кляузу. Целые аулы младших родственников клятвенно подтверждали клевету и брали врага на бармак. История Будая живо всплыла в памяти всех, и ни один голос не прерывал молчания в маленькой комнате.
— Кто? — спросил Джантай.
— Байзак. Он говорит, что половину опия украли, что пограничники без денег брали баранов в юртах.
— Алы, — перебил Джантай, — так они будут говорить для русских начальников, которые ничего не понимают, Но как он хочет говорить тем, кто приложит пальцы?
— Байзак простит им все долги, — отвечал юноша.
— Что же ему должны пастухи? — спросил Кондратий.
— Опий, — отвечал юноша. — Они могут заплатить скотом или деньгами, так как у них нет черного теста. Но если он простит долг, они сделаю для него все.
— Пусть при мне никогда не говорят всех этих глупостей, — твердо сказал Оса. — Мне все равно, какая сорока бегает по пастбищам с бумагой. Я отвечаю только перед законом.
Никто ему не ответил. Несколько человек тихонько вышли на улицу, не прощаясь. Остальные не разговаривали. Все были подавлены очевидной беспомощностью Осы и надвигающейся опасностью. Джантай попрощался с Кондратием и сказал, что спать он будет в чайхане. Потом вместе с сыном вышел на улицу. Они шли, тихо разговаривая о чем-то. Потом к ним присоединилась Батма. Джантай постучал в чайхану, и при тусклом свете лампы начался маслагат, а через минуту по улице бешенно промчались несколько всадников. — Это были джигиты Джантая.
— Эх, возьмут командира на бармак! — сказал Саламатин, глядя вслед всадникам.
Юлдаш, шедший рядом, вздохнул и ничего не сказал. Больше они не обмолвились ни одним словом и вошли в казарму. Сонный дневальный впустил их в чистые, но душные комнаты с каменным полом. Расставленные кровати виднелись белыми смутными пятнами, и на них под одними простынями беспокойно спали пограничники.
Друзья вышли на двор и прошли в конюшню, где большой фонарь висел под навесом и слабо освещал ближайших коней.
Животные фыркали и задумчиво вздыхали, опустив головы в ясли.
— Вы чего шляетесь? — спросил дежурный.
