карьеров. И ножом бульдозера зацепил! — Он поднял над головой сапог.— Совсем добрый,
только один. На всякий случай прихватил. Может, тот самый...
— Иди сюда, чего боишься,— позвал его Суетин, И, осмотрев сапог, повернулся к залу:—
Видите? Вполне возможно, что это сапог убитого.
— Ага! — захохотал какой-то пьяный верзила.— Попал Золотов! Не ты ли убил?!
— Чего? — ощетинился на обидчика парень и взглянул на Суетина.
— Не обращай внимания,— успокоил его Дмитрий Николаевич и, всмотревшись в зал,
узнал неумного шутника. Тут же приструнил его:— А тебе, Печеркин, я могу пятнадцать суток
выписать, если попросишь. Ты еще за старое не рассчитался. Понял?
— Ему надо! Давно просит,— сразу отозвалось несколько голосов.
— Ну, это мы после собрания решим...— И вернулся к разговору с Золотовым.— В
позапрошлую весну нашел, говоришь? Не перепутал?
— Нет, товарищ следователь.
— Да...— Суетин потер подбородок, а потом улыбнулся и попросил:— Подаришь нам
сапог-то, не жалко?
— Какой вопрос! Для того и принес. Куда он мне? Попеременке на обеих ногах носить, что
ли? А вам, может, сгодится.
— Проверим и обязательно сообщим вам, товарищи.
...Вышли из клуба поздно.
— А что думает оперуполномоченный сейчас? — поинтересовался Суетин.
— Хорошо, что поговорили. Здорово! — признался возбужденный Моисеенко.— Но
голова-то какая! — И, показав, какая у него голова, заразмышлял:—А сапог-то занятный...
Только давнишний больно...
— Дмитрий Николаевич! — послышался голос Румянцева.— Извините! Понимаем, что
умаяли вас, но дело неотложное есть. Обязательно надо поговорить с прокурором, по душе
решить... Сами же сказали, что после собрания решим.
— Что стряслось?
— Да все про нашего дурака, Надо как-то по-доброму кончить с этой канителью...
Повернули обратно.
— Вы же видите, какой он? — не мог удержаться от укора Суетин.— Ему бы по-умному-то
хвост прижать и одной ноздрей дышать, а он...
— Так ведь оттого и заливается горькой, проклятый, что вконец потерялся: шутка ли,
тюрьмой грозят!..
— Ладно,— махнул рукой Суетин.
Вошли к заведующему клубом н увидели в его комнатке Печеркина, притихшего и
протрезвевшего. Месяц назад Печеркин, напившись на чьих-то именинах, рассорился дома с
женой, сшиб на кухне примус. Начался пожар, едва не кончившийся бедой и для соседей. В
милицию поступило заявление, и Печеркина решили привлечь к уголовной ответственности за
