Но самую большую тревогу поселила в ней Клавдия, которая после этого зауздала
Геннадия. Она не переставала говорить с ним, успевая и наливать рюмки, и попридержать от
пьяной болтовни Афанасия, и заставить петь других. А о чем говорили, Татьяна так и не
разобрала, и от этого все росла необъяснимая тревога...
Женщина не смыкала глаз и по дороге в Свердловск, окончательно сбитая с толку
неожиданным решением Клавдии ехать вместе со всеми, плохо понимала разговоры о железе и
шифере. Решилась только молча взглянуть на мужа, когда он ни словом не обмолвился после
решения Клавдии всем вместе переночевать в Соколовке...
В Соколовке успокоилась. Приехали поздно, в поселке одно за одним затухали окна.
Геннадий ушел домой к продавщице местного магазина, принес четыре поллитровки, а она
приготовила на скорую руку ужин, уставила стол разной солониной. Было хоть и не шибко
весело, а все по-порядочному. .
— Афанасий Мельник с Клавдией собирались уехать с Красного около семи часов, чтобы
успеть не к поздней электричке на Нижний Тагил,— рассказывала Татьяна.— Завели будильник,
поставили на пять часов, а сами — за стол. Я устала и пересела на кровать. Незаметно
задремала. Когда проснулась, увидела Геннадия возле печки, подкладывал дрова. Клавдия
сидела за столом, тыкала вилкой в капусту, видно только что выпила.
— А где Афанасий?—спросила я,
— Уехал,— сказала Клавдия.
— А ты?
— Раздумала. На улице холодина поднялась, а у меня пальто старое, стежь скаталась, вовсе
не греет. Думаю, с чего это я буду зубами чакать из-за чужой нужды.— Схохотнула:— Вот
допьем с Геннадием вино, да и в Шадринск поеду. .
Поглядела я на своего, а он и не повернулся ко мне. Как сидел, уткнувшись в печь, так и
остался. Подумала, что разругались напоследок опять, но ничего не сказала: уехал — и хорошо...
— Вы были на собрании в клубе, когда говорили об убийстве? — спросил ее Дмитрий
Николаевич, присутствовавший на допросе вместе с Саломахиным.
— Нет.
— И не слышали ничего?
— Слышала. Да и у Геннадия спрашивала. Сказал, что убитого возле узкоколейки нашли.
— И больше ничего?
— Велел ни в какие разговоры не соваться, а то затаскают по разным следователям...
— Вы помните, во что был одет Афанасий Мельник? — заканчивал писать Моисеенко.
— Обыкновенно...
— Обувь какая, не забыли?
— В сапогах приезжал.
Татьяна Печеркина уже не выглядела робкой. Она начинала понимать смысл сегодняшних
