я решила: хватит, Анна, греха на твою душу. Да и самой уж четвертый десяток шел, сын до
попреков дорос...
— Так и уехал Мельник со старой семьей?
— А куда ж ему деваться: ведь и у него дети. А я отказала без всякой надежды... Перед
отъездом своим приезжал проститься. Плакал даже... Вот так и знавала я Афанасия Мельника,—
закончила она.
Саломахин подождал некоторое время, надеясь, что Анна сообщит ему и другое. Наконец
сказал сам:
— Анна Никифоровна, а ведь после того Мельник приезжал сюда.
— Когда?
Он увидел в ее глазах изумление.
— Четыре года назад.
— А...— протянула она.— Про то я знаю. Он ведь и меня не миновал.— Она едва
приметно усмехнулась.— Вспомнил старое, заехал. А я и ночевать ему не дозволила. Проводила
обратно. Постарел...
— Куда же он поехал от вас?
— Говорил, в Свердловск. Собирался в Нижнем Тагиле да в Асбесте побывать. Хотел либо
железа, либо шифера на дом купить. Еще спрашивал у меня, где легче достать. Но я в этом не
понимаю.
— А в Шадринске он останавливался?
— Должно быть,— ответила она просто.— Шкурки каракулевые на продажу привозил. На
вырученные деньги и хотел кровлю-то купить. Давала я ему тогда шадринский адрес женщины
из нашей деревни, она еще в войну туда за мужем уехала да тоже овдовела.
— Я могу узнать ее адрес?
— Пожалуйста, если надо.
— Надо, Анна Никифоровна.
Василий Тихонович с трудом скрывал волнение, которое все больше охватывало его.
Записав в блокнот шадринский адрес, он спросил ее наконец:
— Фамилия мне ваша напоминает знакомую... Скажите, у вас нет родных в Свердловске?
— Нет. Сын под Свердловском живет. Правда, бывать у него не приходилось, не
приглашает сильно-то... Видно, все с той поры. Тогда ведь, когда привезли его из Ташкента-то,
он дома недолго пожил, года два или три. Как дотянул до семилетки, так и уехал в фэзеушники.
Работал по разным городам, пока не женился, да и осел, где запнулся о семью... Меня признает,
конечно, но неласковый вырос...
— Адрес его вы знаете, конечно?
— Сейчас посмотрю.— Она прошла в чистую горницу, вынесла оттуда коробку и, отыскав
в ней старый конверт, подала его Саломахину.
Василий Тихонович прочел обратный адрес. Он мгновенно понял, почему ему с самого
начала не давала покоя фамилия этой женщины. И скорее не спрашивая, а размышляя, сказал:
— Значит, Геннадий Печеркин из Соколовки ваш сын...
— Мой. Двое ребятишек у него сейчас.
— Он встречался с Мельником, когда тот заезжал к вам в последний раз?
