автомашины, Суетин привез их из Соколовки на то же место и попросил показать ему, где и как
все произошло.
Ребятишки увели его к опушке леса, и старший, подбадриваемый остальными, с
предельной лаконичностью объяснил:
— Мы вышли вот сюда.— Он ткнул пальцем себе под ноги.— А они дрались вон там, на
дороге, против столба-шараги. А который хромал, бежал к железной дороге туда, за ним —двое.
А мы обратно.—И он показал на проселок, уходящий в лес.
— Та-ак...—Суетин старательно вычертил на листке план и спросил:—Ничего не забыли?
— Нет! — ответил ребячий хор.
...В то время, когда Суетин разговаривал с ребятишками, Моисеенко сидел уже у
диспетчера узкоколейной дороги в Красном.
— О несчастных случаях на железной дороге мы здесь отродясь не слыхали,— неспешно
рассказывал ему пожилой мужчина.—Да и откуда им быть, если наши поезда маленько быстрее
лошади ходят? К тому же нужды нет о шпалы ноги бить, когда рядом дорога ровная.
— А в дождь? На дороге грязь, а на узкоколейке сухо. Или — пьяный?.. Пьяный ведь
дорогу не выбирает.
Железнодорожник помолчал. Потом ответил убежденно:
— Нет. Я наших машинистов знаю. Пьяного различили бы и остановились.
— То есть как? А если затормозить не успели?
— Я же говорю, что у нас поезда на этом участке пешком ходят.
— Пусть! Но допустим, что задавили?.. Диспетчер не ответил.
— А труп спрятали,— высказал нетерпеливый Моисеенко свое предположение.
— Когда же им прятать? — удивился его собеседник.—У них какое ни на есть, а
расписание. Сколько же машинист должен на перегоне задержаться?
— Полчаса, скажем,— смело наступал Моисеенко,
— Нет. Вот такого-то уж не бывало!..
...Вечером, вернувшись в городской отдел, Моисеенко застал в своем кабинете Суетина.
Вместо приветствия тот подвинул ему листок бумаги:
— На, посмотри.
Такой же план у самого Моисеенко лежал в кармане. Железная дорога, проселок,
телефонный столб невдалеке от места убийства — все совпадало. Но в плане Суетина на
проселке возле опушки стоял один крестик с надписью: «Ребята», против столба другой —
«Драка». От второго крестика в железнодорожное полотно упиралась стрелка: «Сюда побежал
хромой».
Моисеенко вытащил из кармана блокнот, открыл страницу со своим планом и молча
положил на стол. В плане, в том месте, где у Моисеенко стрелка упиралась в железную дорогу,
было написано: «Кровь».
