Таня забилась, пытаясь отодвинуться от блеска, с ужасом глядя на приближающуюся к лицу бритву.
— Отвечай, сучонка!..
Таня замычала, чем вызвала очередной приступ веселья Петро:
— Она тебе ничего не скажет! — давясь от хохота проговорил он.
— Все скажет, как миленькая… — деловито сопел Зяма, наматав себе на палец прядь Таниных волос и дернув так, что у виска лопнула кожа и потекла кровь.
— Не-а, не скажет, — снова прыснул Петро. — У нее рот завязан!
И он расхохотался уже в полный голос.
— А, черт! — Зяма, порезав Тане щеку, подсунул лезвие бритвы под перекрученные жгутом колготки и рванул вверх. Ткань разрезалась со звонким хрустом и Таня закашлялась, жадно хватая ртом воздух.
— Не надо, — прохрипела она пересохшим ртом и едва ворочая непослушным языком. — Не трогайте меня, я ничего не знаю…
— Знаешь, — с угрозой сказал Зяма. — Отвечай, кто был в кабаке, кто про мужа твоего спрашивал? Кому ты настучала, кому?
И он начал хлестко бить ее по лицу расслабленной ладонью, при каждом ударе рассекая кожу массивным перстнем.
— Ну не бейте, ну я не знаю ничего, — задыхаясь лепетала Таня, но ее все били и били.
* * *
Ник, выходя из гостиницы, остановился у ларечка с цветами. Милая девушка, заметив его, сразу бросила журнал и, улыбаясь, подошла к окошку:
— Какие предпочитаете?
— Вот, выбираю. А что бы вы посоветовали?
— Смотря какой повод, — девушка чуть пококетничала глазами. — Для каждого случая свой стиль.
— Просто в гости. Цветы для хозяйки.
— Я бы порекомендовала гвоздики. Они в меру официальны, а потом это традиционные русские цветы.
— Пожалуй, я все-таки остановлюсь на розах. Вот эти, белые, — Ник коснулся пальцами роз, нежно взял одну за бутон и вытянул немного, отделив от подружек. Чтобы определить свежесть, он, как учила его Деб, прикоснулся у верхним лепесткам губами и ощутил упругую податливость живого цветка.
— Прекрасный выбор. У вас безупречный вкус, — польстив, девушка проворно стала оформлять букет, украшая его обилием ярких завитушек на завязках.
Уже с букетом Ник заглянул в авиакассы. Там клубилась безумная очередь, но в зале для интуристов его встретили три скучающие кассирши.
— Я хотел бы поменять билет на более ранний срок, — обратился к ним Ник.
— Тут только для иностранцев, — холодно заявила ему ближняя кассирша.
— Я и есть иностранец, — Ник улыбнулся и протянул свой билет.
Тетеньки подобрели и начали что-то неимоверно долго извлекать из компьютера. Ник осмотрел помещение, увешанное утверждениями, что нет в мире ничего надежнее «Аэрофлота» и тусклое от неровного света ламп. Одна из них у него за спиной все время загоралась и тухла снова. В этом ритме Нику показалось что-то важным. Барахлящая лампа отчего-то встревожила его.
