— Все в порядке, — сказала ему одна из тетенек, возвращая билет. — Вы вылетаете через пять дней в десять часов утра. Рейс номер…
— Отлично, — прервал ее Ник. — Только я хотел бы поменять его на сегодня или на завтра.
Мельком глянув на билет, женщина печально покачала головой.
— Это невозможно, — наконец сказала она. — У вас льготный тариф с фиксированными датами. Вы даже сдать этот билет не можете.
— А доплатить? — Ник расстроился. Он помнил, как сотрудница туристического бюро еще в Америке спрашивала его, какой тариф предпочтительнее и не изменятся ли его планы. Тогда он был уверен, что нет. Но теперь они изменились, а сделать было ничего нельзя, что ему и подтвердили:
— Нет. Если это так важно и вы не можете задержаться здесь, то придется покупать еще один билет за полную стоимость.
— Сколько? — на всякий случай спросил Ник.
— Около двух тысяч долларов, — никуда не заглядывая ответила кассирша.
— Спасибо, до свидания.
Ник взял свой билет и пошел к выходу. Непредвиденная заминка сильно расстроила его, мигающая лампа вызвала раздражение. Он вернулся к гостинице, чтобы взять такси.
* * *
— Давай ее в ванную, — предложил Зяма. Он курил, утомясь непосильным трудом. Петро лениво бил Таню ногой по спине. Та, кажется, уже ничего не чувствовала и никак не реагировала на побои. Она была страшно растерзана, лицо залито кровью.
— Давай, — легко согласился Петро.
Они взвалили безжизненное тело на плечи и отволокли в ванную, где бросили на кафельный пол. Пока ванна наполнялась водой, они снова вышли в прихожую и продолжили курить.
— Вот курва! — в сердцах заметил Зяма, усаживаясь на какую-то сумку. — Может, она и правда нцчего не знает?
— Нам-то что? — философски ответил 1Летро. — Знает, не знает… Наше дело спрашивать. Чего там?
Зяма расстегнул сумку и копался в вещах:
— Шмотки какие-то. — Ну-ка…
Они извлекли ту куртку, которую Ник покупал для Сергея, какие-то рубашки, свитера.
— Слушай, крутые шмотки. Прихватим потом.
Они запихнули вещи обратно, но куртка теперь не помещалась и Петро бросил ее сверху.
От холода кафеля Таня немного пришла в себя. В голове чуточку прояснилось и она поняла хотя бы, о чем ее спрашивали. «Это из-за Ника, — догадалась она. — Что он там натворил? Боже, его теперь тоже убьют, как и меня…»
На нее обрушилась страшная апатия. Ей уже было все равно. Она чувствовал кровь, что струилась по ногам, понимала, что ребенка не уберегла и хотела теперь только одного — чтобы все скорее кончилось.
