– Не полюбила б я вас, барин, так и не сподличала бы… А теперь меня Бог наказал…
Она, конечно, и не думала, что момент признания не только когда-нибудь настанет, но и придет так быстро и так легко окажется открыть свою сокровенную, стыдную тайну.
Рассказав о ней, она снова заплакала, но это, пожалуй, уже были слезы без отчаяния.
И в самом деле, судя по тому, что Клавдия все чаще утихала, прислушиваясь к словам, внутренне она начала принимать свою судьбу. А довод, приведенный Игорем Леонидовичем, окончательно примирил ее с действительностью.
– Живите здесь, будете нам готовить, и будет у вас почти все, как и прежде… Уверяю, этот мир ничуть не хуже того, который вы покинули. Более того, вас бы там ожидали очень большие потрясения. Вы в этом скоро убедитесь, поскольку вам с Алексеем Арнольдовичем в самое ближайшее время необходимо будет ознакомиться с Историей. Как и вообще со всем, что позволит избегать конфузов в общении с окружающими.
Закончив говорить, профессор улыбнулся и протянул Клавдии, как и до этого Алексею Арнольдовичу, узкую рюмку коньяка.
– Нет, барин, я не пью…
– Ну, вот вам и первый урок: в нашем времени так ни к кому не обращаются! А вы все же выпейте, я настаиваю…
Вскоре Клавдия окончательно успокоилась, и Алексей Арнольдович решился на вопрос, который прояснил бы одно случайно замеченное им обстоятельство.
– Клавдия, из твоего рассказа следует, что от моего исчезновения 2 января и до твоего появления здесь прошло несколько дней. Я не ошибаюсь?
– Нет, барин… то есть Алексей Арнольдович. Сегодня 14 января. Ну, там 14 января.
– Странно, – повернулся он к Игорю Леонидовичу, – но я нахожусь у вас едва ли больше суток.
– Ничего странного в этом нет. Время там и здесь течет по-разному. Получается, в вашем прошлом оно течет раз в 12 быстрее. Дело втом…
– Погоди, Игорь Леонидович, – остановил его брат. – До прихода нашей Клавдии я хотел кое о чем рассказать Алексею Арнольдовичу. Если никто не против, я начну?
Все посмотрели на Клавдию, в лице которой не было и тени прошлого горя, напротив, теперь на нем читался один лишь познавательный интерес ко всему окружающему.
И Андрей Леонидович приступил к рассказу о жизни в коммунальной квартире и, главным образом, о Софье Дмитриевне.
– Добрая она была, отзывчивая… И, знаете, как-то не помню ее пожилой. При том, что по молодости всех, кому уже за тридцать, считаешь стариками.
– Да, да, – вмешался профессор, – ты, Андрей, верно подметил. И я теперь знаю, причину этого! Сказался побочный эффект пребывания в ином времени, так называемый «эффект нестарения». Гипотезу о возможности такого явления выдвинул в свое время академик Лизунов…
